Историческое обозрение.

Численность военных специалистов в 1918–1920 гг.

Из второй и третьей глав монографии видно, что пополнение Красной Армии командным составом за счет бывших генералов и офицеров проходило сначала по добровольному принципу, а с октября 1918 г. - по мобилизации на основе декретов Совнаркома, постановлений Совета Рабоче-Крестьянской Обороны, приказов Реввоенсовета Республики.

Какова же была численность военных специалистов в Красной Армии в 1918, 1919 и к ноябрю 1920 г., т.е. к концу гражданской войны, когда были ликвидированы основные фронты?

Трудность ответа на этот вопрос состоит в том, что в одних работах приводится общая численность военных специалистов, включая, кроме бывших офицеров, также и бывших чиновников военного ведомства, в других же учитываются только кадровые офицеры без офицеров военного времени (прапорщиков). К недостаткам этих работ следует отнести также отсутствие обоснования приводимых в них количественных данных.

Между тем вопрос о численности военных специалистов в Красной Армии в период гражданской войны, их удельном весе среди всего командного состава имеет чрезвычайно важное значение и тесно связан с такими узловыми проблемами, как отношение русского офицерства к Октябрьской революции и Советской власти, соотношение численности военных специалистов в Красной Армии и офицерства в белогвардейских армиях и т.д.

Сделаем попытку определить численность военных специалистов в Красной Армии к концу гражданской войны. Она слагалась из трех основных источников: бывших генералов и офицеров старой армии, вступивших в Красную Армию добровольно (в том числе тех, кто начал сотрудничать с Советской властью сразу после Октябрьской революции); бывших генералов и офицеров, призванных в Красную Армию по мобилизации, в том числе находившихся на территории, освобожденной от белогвардейцев и не принимавших участия в гражданской войне; бывших генералов и офицеров русской армии, служивших в белогвардейских, а также в других антисоветских воинских формированиях (в том числе произведенных в них в первый офицерский чин), взятых в плен и затем привлеченных к службе в Красной Армии или перешедших добровольно на ее сторону в ходе гражданской войны.

В отношении числа бывших генералов и офицеров, вступивших на службу Советской власти добровольно (с января 1918 г. - в Красную Армию), в советской исторической литературе, насколько нам известно, значительных расхождений не имеется. Так, в «Истории гражданской войны в СССР» говорится, что «в период добровольного комплектования в Красную Армию пришло 8 тыс. б. офицеров». В связи с этим представляется несколько завышенной цифра, приведенная в работе В.В. Бритова: «К 14 июня 1918 г. (т.е. до начала первой мобилизации бывших генералов и офицеров. - А.К.) только в воинских частях и военных учреждениях Москвы насчитывалось более 9000 бывших офицеров». В советской исторической литературе и архивных материалах нередко можно встретить утверждение, что в Красную Армию вступили добровольно столько бывших генералов и офицеров, что ими на должностях командного и административно-хозяйственного состава можно было укомплектовать 20 дивизий. Считая, что в пехотной дивизии старой армии было примерно 400 офицеров (с учетом офицеров, входивших в состав артиллерийской бригады, саперного батальона и т.д.), получим указанную выше цифру - 8 тыс. офицеров. Правда, Н.И. Подвойский в январе 1921 г. в беседе с начальником штаба главнокомандующего всеми Вооруженными Силами Республики Ф.В. Костяевым указывал, что вступивших добровольно в Красную Армию бывших генералов и офицеров хватило бы для укомплектования не 20, а 9-10 дивизий. Но, по нашему мнению, Н.И. Подвойский в отличие от В.В. Бритова занижает интересующее нас число. Не вызывает сомнений, что «прилив» в Красную Армию бывших генералов и офицеров в феврале - марте 1918 г. в связи с интервенцией войск Четверного союза сменился после заключения Брестского мира определенным «отливом» из Красной Армии (некоторые бывшие офицеры были уволены, так как в это время Красная Армия насчитывала в своих рядах всего немногим более 150 тыс. человек; некоторые ушли сами, разуверившись в том, что они могут принести какую-либо пользу в армии с выборным началом, партизанскими порядками и т.д.). Однако подобный «отлив», коснувшийся преимущественно бывших генералов и штаб-офицеров, не был столь значительным, как это считал Н.И. Подвойский.

По сведениям Мобилизационного управления Всероглавштаба, в период с 29 июля, когда декретом Совнаркома был объявлен первый (частичный) призыв бывших генералов и офицеров, по 15 ноября 1918 г. по шести военным округам Европейской части РСФСР было принято в Красную Армию 20 488 бывших генералов и офицеров, а к концу 1918 г. - 22 295.

Движение призванного командного состава старой армии в первые шесть месяцев 1919 г. представлено в табл. 9.

Таблица 9. ЧИСЛЕННОСТЬ КОМАНДНОГО СОСТАВА СТАРОЙ АРМИИ, ПРИЗВАННОГО С 15 ЯНВАРЯ ПО 15 ИЮЛЯ 1919 г.*

* Составлено по: ЦГВИА. Ф. 10. Оп. 1. Д. 449. Л. 3, 4, 28, 29. Данные по Приволжскому ВО показывают, что в результате мятежа Чехословацкого корпуса на занятой им территории осталось до 2,5 тыс. бывших офицеров.

В отношении же общей численности бывших генералов и офицеров, призванных в Красную Армию по мобилизации, существует авторитетное суждение Н.А. Ефимова, в историографии не оспаривавшееся: «В результате всех призывов с 12-го июня (по инициативе командующего 1-й армией М.Н. Тухачевского частный призыв бывших офицеров начался уже 12 июня 1918 г., т.е. за полтора месяца до декрета Совнаркома. - А.К.) по 15-е августа 1920 года было взято в ряды РККА: б. офицеров - 48 409…».

Указанная цифра прочно утвердилась в советской исторической литературе. Однако в некоторых работах ее ошибочно принимают за общую численность военных специалистов в Красной Армии к концу гражданской войны. Так, в частности, в статье «Военные специалисты» в энциклопедии «Гражданская война и военная интервенция в СССР» сказано: «До конца гражданской войны всего было призвано 48,5 тыс. офицеров и генералов». Между тем известно, что с нападением буржуазно-помещичьей Польши на Советскую Россию численность Красной Армии по сравнению с весной 1920 г. возросла на 1 млн человек, что, в свою очередь, потребовало значительного увеличения командного и административно-хозяйственного состава, прежде всего в Действующей армии. Однако вопрос, за счет каких категорий командного состава был восполнен его недостаток, остается до сих пор открытым. Имеются лишь небольшая статья Г.Ю. Гаазе, на которой мы остановимся ниже, и высказывания по этому вопросу в ряде работ. Так, С.М. Кляцкин писал, что после разгрома колчаковских и деникинских армий «в Красную Армию было принято (кроме солдат. - А.К.) и много бывших офицеров, понявших бесполезность борьбы против Советской власти и перешедших на сторону Красной Армии». К сожалению, он, во-первых, говорит лишь о белых офицерах, перешедших на сторону Красной Армии, и не упоминает о взятых ею в плен в ходе гражданской войны, а во-вторых (и это главное), не указывает их численность.

Разгром Красной Армией в конце 1919 - начале 1920 г. основных сил контрреволюции в Сибири и на юге России позволил В.И. Ленину заявить на IX съезде РКП(б) в марте 1920 г., что «решающую победу на решающих фронтах гражданской войны мы одержали». В связи с этим ЦК РКП(б) и Советское правительство принимали все меры, чтобы завоеванную мирную передышку использовать для восстановления промышленности, сельского хозяйства, транспорта, заготовки топлива, сырья и т.д. Под знаком поворота к решению этих задач прошла работа VII Всероссийского съезда Советов (5–9 декабря 1919 г.), IX съезда РКП (б) (29 марта - 5 апреля 1920 г.) и 3-го Всероссийского съезда профсоюзов (6-13 апреля 1920 г.), на котором было принято постановление «обратиться ко всем рабочим и трудящимся Советской России с призывом взяться дружно и энергично за борьбу с хозяйственной разрухой». В начале апреля 1920 г. Совет Обороны был преобразован в Совет Труда и Обороны, что также отвечало вставшим перед страной новым задачам.

К чрезвычайным мерам, принятым ЦК РКП(б) и Советским правительством в специфических условиях весны 1920 г., когда Советская Республика приступила к восстановлению народного хозяйства в условиях возможности военного нападения на Страну Советов, относится создание трудовых армий - воинских формирований Красной Армии для использования на хозяйственном фронте. О масштабах подобного использования военнослужащих может дать представление следующая цифра: с 15 апреля по 1 июля 1920 г. в народное хозяйство было привлечено до 2,5 млн. красноармейцев, т.е. более половины всего личного состава Красной Армии.

25 апреля 1920 г. войска буржуазно-помещичьей Польши при активной поддержке и помощи со стороны Антанты перешли в наступление на Украине. Снова на первый план выдвинулись задачи обороны республики. «Раз дело дошло до войны, - говорил В.И. Ленин, - то все должно быть подчинено интересам войны…» 30 апреля 1920 г. было опубликовано обращение ВЦИК и Совнаркома «Ко всем рабочим, крестьянам и честным гражданам», 23 мая ЦК РКП(б) обнародовал тезисы «Польский фронт и наши задачи».

2 июня 1920 г. был принят декрет Совнаркома по поводу бывших офицеров, еще оставшихся в лагере белых. Стержневым вопросом этого декрета было использование патриотических настроений бывшего офицерства в связи со стремлением буржуазно-помещичьей Польши отторгнуть земли Советской Украины и Белоруссии. В декрете указывалось, что «все те бывшие офицеры, которые в той или другой форме окажут содействие скорейшей ликвидации остающихся еще в Крыму, на Кавказе и в Сибири белогвардейских отрядов и тем облегчат и ускорят победу рабоче-крестьянской России над шляхетской Польшей, будут освобождены от ответственности за те деяния, которые они совершили в составе белогвардейских армий».

30 мая 1920 г. «Ко всем бывшим офицерам, где бы они ни находились» обратилось Особое совещание под председательством А.А. Брусилова, созданное 9 мая при главнокомандующем всеми Вооруженными Силами республики в качестве совещательного органа для обсуждения мер борьбы с наступавшими войсками буржуазно-помещичьей Польши (в состав Особого совещания вошли крупные военные специалисты, бывшие генералы русской армии: М.В. Акимов, П.С. Балуев, А.И. Верховский, Алексей Е. Гутор, Н.А. Данилов, А.М. Зайончковский, В.Н. Клембовский, Д.П. Парский, А.А. Поливанов, А.А. Цуриков). В обращении, в частности, говорилось: «В этот критический исторический момент нашей народной жизни мы, ваши старые боевые товарищи, обращаемся к вашим чувствам любви и преданности к родине и взываем к вам с настоятельной просьбой забыть все обиды, кто бы и где бы их ни нанес, и добровольно идти с полным самоотвержением и охотой в Красную Армию на фронт или в тыл, куда бы правительство Советской Рабоче-Крестьянской России вас ни назначило, и служить там не за страх, а за совесть, дабы своей честной службой, не жалея жизни, отстоять во что бы то ни стало дорогую нам Россию и не допустить ее расхищения, ибо в последнем случае она безвозвратно может пропасть, и тогда наши потомки будут нас справедливо проклинать и правильно обвинять за то, что мы из-за эгоистических чувств классовой борьбы не использовали своих боевых знаний и опыта, забыли свой родной русский народ и загубили свою матушку Россию».

«Насколько это воззвание произвело на непримиримых страшное и подавляющее впечатление, - писал белогвардейский публицист Ю. Арбатов, - в такой же противоположной мере сильно это подействовало на колеблющиеся массы… В первый же день появления воззвания на улицах Москвы в военный комиссариат являлись тысячи офицеров, ранее от службы в Красной Армии уклонившиеся, и десятки тысяч интеллигентов…» Откликнулись на это обращение и пленные офицеры.

Группа бывших колчаковских офицеров, сотрудников хозяйственного управления Приуральского военного округа, обратилась 8 июня 1920 г. к военному комиссару этого управления с заявлением, в котором было сказано, что в ответ на обращение Особого совещания и декрет от 2 июня 1920 г. они испытывают «глубокое желание честной службой» искупить свое пребывание в рядах колчаковцев и подтверждают, что для них не будет более «почетной службы, чем служба родине и трудящимся», которым они готовы отдать себя всецело на служение «не только в тылу, но и на фронте».

После ряда призывов в 1920 г., в том числе родившихся в 1901 г., общая численность Красной Армии возросла до 5,5 млн человек, что вновь достаточно остро поставило вопрос об обеспечении ее командным составом. Компенсировать его недостаток только за счет окончивших краткосрочные курсы (хотя численность последних к январю 1920 г. достигла 107) не представлялось возможным. Кроме того, красные командиры предназначались для замещения должностей, как правило, в звене командиров взводов и рот.

В связи с этим пришлось вновь прибегнуть к дополнительной мобилизации бывших офицеров. Так, 12 мая 1920 г. Совет Труда и Обороны принял постановление, согласно которому все народные комиссариаты были обязаны «выделить годных для фронта бывших офицеров», работавших в системе советского государственного аппарата, и в «трехдневный срок» отправить их на Польский фронт. Кроме того, были проведены следующие мероприятия: образованы комиссии по обследованию территориальных кадров для изъятия годных к службе в строю бывших офицеров; еще раз проверены Главное управление военно-учебных заведений и командные курсы для выделения на фронт бывших офицеров, занимавших должности не по специальности; пересмотрены все отсрочки для лиц комсостава и т.д. Однако даже при выполнении всех указанных мероприятий едва ли было возможно «возлагать на них большие надежды», так как некоторые из них носили «повторный характер» (проводились, в частности, после работы Особой комиссии по учету бывших офицеров под председательством А.В. Эйдука), поэтому ожидалось, что в Действующую армию поступит всего примерно 1 тыс. бывших офицеров.

В этих чрезвычайных условиях командованием Красной Армии было принято решение о пополнении командного состава Действующей армии за счет бывших белых офицеров (военнопленных и перебежчиков), преимущественно колчаковской и деникинской армий.

Как справедливо отмечает Л.М. Спирин, в советской исторической литературе нет полных сведений о численности офицерского состава в белых армиях (бывших кадровых офицерах и офицерах военного времени русской армии, а также произведенных в первый офицерский чин в ходе гражданской войны). Поэтому примем, используя данные Спирина, что в колчаковской армии было примерно 30 тыс. бывших офицеров, в деникинской - до 50 тыс., но со значительно более высоким процентом бывших кадровых офицеров (в том числе генералов и штаб-офицеров); в остальных белых армиях (Краснова, Юденича, Миллера и т.д.) бывших офицеров было до 20 тыс.

К весне 1920 г. в результате разгрома Красной Армией основных белогвардейских группировок (в Сибири, на Юге, Северо-Западе и Севере страны) были взяты в плен или добровольно перешли на сторону Советской власти десятки тысяч офицеров. Достаточно сказать, что только под Новороссийском в марте 1920 г. Красной Армией было захвачено в плен 10 тыс. деникинских офицеров. Десятками тысяч исчислялись военнопленные и перебежчики - офицеры колчаковской армии, подтверждением чему могут служить следующие данные: в донесениях комиссара Приуральского военного округа от 27 и 28 марта 1920 г. указывалось, что из 5-й армии (из Красноярска) было отправлено в округ 1100 пленных офицеров армии, а в списке пленных белых офицеров, составленном в Управлении по командному составу Всероглавштаба к 15 августа 1920 г., их числилось 9660.

Следует отметить, что привлечение военнопленных и перебежчиков из белых армий (прежде всего солдат, унтер-офицеров, а также и офицеров) для службы в Красной Армии имело место уже в 1919 г. Так, в июне 1919 г. Всероглавштабом по согласованию с Особым отделом ВЧК был выработан «порядок направления перебежчиков и пленных, захваченных на фронтах гражданской войны». 6 декабря 1919 г. штаб Туркестанского фронта обратился в Управление по командному составу Всероглавштаба с докладной запиской, в которой говорилось, что в его резерв зачислены бывшие офицеры - перебежчики из армий Колчака, среди которых «есть много специалистов и строевого комсостава, которые могли бы быть использованы по их специальности». До зачисления в резерв все они прошли через делопроизводство Особого отдела ЧК Туркестанского фронта, со стороны которого «относительно большинства этих лиц» не встретилось «возражений к назначению их на командные должности в ряды Красной Армии». В связи с этим штаб фронта высказал пожелание использовать этих лиц «в частях своего фронта». Управление по командному составу, принципиально не возражая против использования в Красной Армии указанных лиц, вместе с тем высказалось за передачу их на другой (например, Южный) фронт, что и было утверждено Советом Всероглавштаба.

Поскольку «центральной властью (было. - А.К.) принципиально признано возможным» принимать белых офицеров (военнопленных или перебежчиков) в Красную Армию и даже назначать «на командные должности после выяснения Особым отделом ВЧК обстоятельств перехода или сдачи и их политической физиономии», Управление по командному составу ходатайствовало в нескольких докладных записках в Совет Всероглавштаба «ввиду особых событий, происходящих на Западном фронте», и «общего недостатка в комсоставе» о немедленном извлечении всех таких лиц из гражданских учреждений, Всевобуча и т.д., где они занимали должности, совершенно не соответствовавшие их военной подготовке, и направлении их в Действующую армию, «но не на те фронты, где они были пленены». При этом офицеры белых армий должны были «всецело» находиться в распоряжении Управления по командному составу и получать назначения в обычном порядке по нарядам этого управления «в соответствии с общими заданиями высшей власти республики».

Выполняя задание Полевого штаба Реввоенсовета Республики по учету и использованию бывших белых офицеров (в связи с мобилизационными расчетами на второе полугодие 1920 г.), а также «ввиду крайней необходимости возможно шире использовать эту категорию командного состава», в Управлении по командному составу Всероглавштаба был разработан проект «Временных правил об использовании бывших сухопутных офицеров из числа военнопленных и перебежчиков белых армий». Согласно им офицеры должны были, прежде всего, поступать на проверку («фильтрацию») в ближайшие местные особые отделы ЧК для тщательного установления в каждом отдельном случае пассивного или активного, добровольного или принудительного характера их службы в белой армии, прошлого этого офицера и т.д. После проверки офицеры, лояльность которых по отношению к Советской власти была «в достаточной степени выяснена», подлежали передаче в ведение местных военкоматов, откуда они направлялись на организованные ГУВУЗ в Москве и других крупных промышленных городах 3-месячные политические курсы «численностью не свыше 100 человек в одном пункте» для ознакомления со структурой Советской власти и организацией Красной Армии; офицеров, «благонадежность» которых в отношении Советской власти «по первоначальному материалу» выяснить было затруднительно, направляли «в лагери принудительных работ». По окончании 3-месячных курсов в зависимости от результатов освидетельствования состояния здоровья медицинскими комиссиями все офицеры, признанные годными к службе на фронте, подлежали направлению в запасные части Западного фронта и лишь в виде исключения - Юго-Западного (на последний не допускалось назначение офицеров деникинской армии и офицеров из казаков) «для возобновления на практике военных знаний», освоения «с новыми условиями службы» и более быстрого и надлежащего ввиду близости боевой обстановки объединения «бывших белых офицеров с красноармейской массой»; при этом укомплектование ими запасных частей не должно было превышать 15% наличного командного состава. Офицеров, признанных негодными к службе на фронте, назначали во внутренние военные округа в соответствии с пригодностью к строевой или нестроевой службе, в части вспомогательного назначения или в соответствующие тыловые учреждения по специальности (лиц с военно-педагогическим стажем направляли в распоряжение ГУВУЗ, «этапников» и «передвиженцев» - в распоряжение Центрального управления военных сообщений, различных технических специалистов - по специальности), также избегая при этом их численности более 15% от наличного комсостава части или учреждения. Наконец, офицеров, негодных к военной службе, увольняли «от таковой». Все назначения (кроме генштабистов, учетом которых занималось отделение по службе Генерального штаба Организационного управления Всероглавштаба) производились «исключительно по нарядам Управления по командному составу Всероглавштаба, в котором и был сосредоточен весь учет бывших белых офицеров». Офицеры, находившиеся на несоответствовавших их военной подготовке работах, после «профильтрования» органами ЧК должны были передаваться в военные комиссариаты «для нарядов в армию» в соответствии с постановлениями Особых отделов ВЧК и местных ЧК о возможности их службы в рядах Красной Армии. Перед отправлением на фронт разрешалось увольнять офицеров в кратковременный отпуск для свидания с родными в пределах внутренних районов республики (в виде исключения, «по персональным ходатайствам» и с разрешения окружных военных комиссариатов) с установлением контроля на местах времени прибытия в отпуск и отъезда и с круговой порукой остающихся товарищей «в виде прекращения отпусков остальным при неявке в срок отпущенных». «Временные правила» содержали также пункты о материальном обеспечении бывших белых офицеров и их семей за время от момента пленения или перехода на сторону Красной Армии и до передачи из Особого отдела ЧК в ведение окружного военного комиссариата для последующего отправления в распоряжение штабов Западного и Юго-Западного фронтов и т.д., которое проводилось на основании тех же приказов Реввоенсовета Республики, что и для военных специалистов - бывших офицеров старой армии.

4 сентября 1920 г. был издан приказ Реввоенсовета Республики № 1728/326, касавшийся правил «фильтрации», учета и использования бывших офицеров и военных чиновников белых армий. По сравнению с рассмотренными выше «Временными правилами» на бывших белых офицеров вводились анкетные карточки, состоявшие из 38 пунктов, уточнялось, где могли быть расположены «курсы политической и военной подготовки», численность этих курсов, их максимальное число в одном городе, а также указывалось на необходимость отражения в послужных списках бывшей принадлежности офицеров «к составу белых армий». Приказ содержал и новый, чрезвычайно важный пункт: по истечении года службы в Красной Армии бывший офицер или военный чиновник белых армий снимался «с особого учета», и с этого времени приведенные в приказе «особые правила на данное лицо» не распространялись, т.е. он целиком переходил на положение «военного специалиста», состоящего на службе в Красной Армии.

Согласно объяснительной записке, составленной в Управлении по командному составу Всероглавштаба 13 сентября 1920 г., по сведениям ГУВУЗ, «каждые 10 дней» Управление по командному составу должно было «получать в свое распоряжение по 600 белых офицеров, прошедших установленные курсы», т.е. с 15 августа по 15 ноября в Красную Армию могло быть направлено 5400 бывших белых офицеров. Однако это количество превышало число красных командиров, которых можно было выделить в Действующую Красную Армию после окончания ими ускоренных командных курсов. Чтобы подобное положение не отразилось «на внутреннем состоянии формирований», было признано целесообразным установить в маршевых батальонах «известный процентный максимум для бывших белых офицеров - не более 25% красного комсостава».

Всего в рядах Красной Армии «не за страх, а за совесть служило 14 390 бывших белых офицеров», из них до 1 января 1921 г. - 12 тыс. человек.

В упомянутой выше статье Г.Ю. Гаазе говорилось, что в числе 10 тыс. военнопленных, поступивших на укомплектование 15-й стрелковой дивизии в июне 1920 г., проникли «под видом солдат» также многие пленные офицеры. Значительная их часть была изъята и отправлена в тыл на проверку, но некоторые, не занимавшие ответственных должностей в деникинской армии, «были оставлены в строю, примерно по 7–8 человек на полк, причем им давались должности не выше взводных командиров». В статье упоминается фамилия бывшего есаула П.Ф. Королькова, который, начав службу в Красной Армии писарем команды конных разведчиков, закончил ее в должности исполняющего обязанности командира полка и геройски погиб 5 сентября 1920 г. в боях под Каховкой. В заключение статьи автор пишет, что «ничто их (бывших белых офицеров. - А.К.) не могло так привязать к части, как оказанное им доверие»; многие офицеры, «не становясь приверженцами Советской власти, привыкли именно к своей части, и какое-то странное, непоследовательное чувство чести заставляло их драться на нашей стороне».

После окончания гражданской войны и перехода Красной Армии на мирное положение 1975 бывших белых офицеров продолжали службу в Красной Армии, доказав «своим трудом и отвагой искренность в работе и преданность Союзу Советских Республик», на основании чего Советское правительство сняло с них название «бывшие белые» и уравняло во всех правах командира РККА. Среди них можно назвать штабс-капитана Л.А. Говорова, впоследствии Маршала Советского Союза, который из колчаковской армии перешел со своей батареей на сторону Красной Армии, в должности командира дивизиона участвовал в гражданской войне и за бои под Каховкой был награжден орденом Красного Знамени; полковника Оренбургской белоказачьей армии Ф.А. Богданова, перешедшего со своей бригадой на сторону Красной Армии 8 сентября 1919 г. Вскоре он и его офицеры были приняты приехавшим на фронт М.И. Калининым, который разъяснил им цели и задачи Советской власти, ее политику в отношении военных специалистов и обещал допустить военнопленных офицеров после соответствующей проверки их деятельности в белой армии на службу в Красную Армию; впоследствии эта казачья бригада участвовала в боях против деникинцев, белополяков, врангелевцев и басмачей. В 1920 г. М.В. Фрунзе назначил Богданова командиром 1-й Отдельной узбекской кавалерийской бригады, за отличие в боях с басмачами он был награжден орденом Красного Знамени. Сотник Т.Т. Шапкин в 1920 г. перешел со своим подразделением на сторону Красной Армии, за отличия в боях во время советско-польской войны был награжден двумя орденами Красного Знамени; в Великую Отечественную войну 1941–1945 гг. в звании генерал-лейтенанта командовал кавалерийским корпусом. Военный летчик капитан Ю.И. Арватов, служивший в «Галицийской армии» так называемой «Западно-Украинской народной республики» и перешедший в 1920 г. на сторону Красной Армии, за участие в гражданской войне был награжден двумя орденами Красного Знамени. Подобные примеры можно было бы умножить.

Таким образом, для определения общей численности военных специалистов в Красной Армии к концу гражданской войны следует учитывать, кроме 8 тыс. человек, вступивших в Красную Армию добровольно, и 48 409 человек, призванных в нее по 15 августа 1920 г., также 12 тыс. бывших белых офицеров колчаковской, деникинской и других армий, которые были захвачены в плен и привлечены на службу в Красной Армии или перешли на сторону Красной Армии до 1 января 1921 г., а также мобилизованных в период с 15 августа по 15 ноября 1920 г., в том числе на территории, освобожденной от белогвардейцев.

В советской историографии приводятся различные данные о численности военных специалистов в Красной Армии к концу гражданской войны, которые могут быть объединены в три группы.

Авторы работ, которые могут быть отнесены к первой группе, при определении численности военных специалистов - бывших генералов и офицеров принимали ее за одну треть от общей численности командного состава Красной Армии к концу гражданской войны (130 тыс. человек) и считали равной 43,5 тыс. человек. Однако при этом следует отметить, что К.Е. Ворошилов, единственный из этой группы авторов обосновавший данное числом во-первых, не считал военными специалистами прапорщиков (бывших офицеров военного времени), приравнивая их к унтер-офицерам и даже солдатам; во-вторых, не указывал, к какой категории он относит весьма многочисленную часть офицеров военного времени (как и прапорщиков) - подпоручиков, поручиков и штабс-капитанов, получивших эти чины в период мировой войны, и, наконец, в-третьих, включал в число военных специалистов только строевых офицеров и офицеров «старого Генерального штаба», хотя в бывший офицерский корпус старой армии входило значительное число военных инженеров (в том числе артиллерийских), офицеров, проходивших службу по административной части, по военно-учебному ведомству и т.д.

Авторы второй группы работ при определении численности военных специалистов исходят из общей численности командного состава всех категорий в Красной Армии к концу гражданской войны в 217 тыс. человек. Впервые эта цифра была опубликована в работе С.М. Кляцкина, тут же им приводится свидетельство В.А. Антонова-Овсеенко о том, что на 1 января 1921 г. военные специалисты в Красной Армии составляли 34%; из этого следует, что в Красной Армии всего служило в среднем 73 тыс. военных специалистов. С точкой зрения С.М. Кляцкина солидарен С.А. Федюкин (в своей работе он приводит округленные данные - 70–75 тыс. человек); такая же численность указана в труде «50 лет Вооруженных Сил СССР», на который ссылается и Ю.И. Кораблев.

Численность военных специалистов в Красной Армии к концу гражданской войны в пределах 70–75 тыс. человек, принятая авторами этой группы работ, представляется нам достаточно реальной. К сожалению, С.М. Кляцкин, впервые приведший в своей работе эти данные, не обосновал численность командного состава РККА в 217 тыс. человек, отсутствует такое обоснование и в указанных им ссылках на архив.

Что же касается работ, отнесенных нами к третьей группе, то их данные (65–68 тыс. человек), как справедливо отметил С.А. Федюкин, не обоснованы ссылками на источники, а также не указан период, к которому относится эта цифра.

Изложив существующие точки зрения по вопросу о численности военных специалистов в Красной Армии к концу гражданской войны и солидаризируясь с авторами, которые считают, что она была в пределах 70–75 тыс. человек, сделаем попытку предложить по этому вопросу свое обоснование.

В декабре 1920 г. была создана специальная комиссия под председательством заместителя председателя Реввоенсовета Республики Э.М. Склянского, в задачу которой «входило установление численности армии и выяснение потребности ее в рядовом и командном составе в связи с намечавшейся реорганизацией». Численность командного и административного состава Красной Армии на декабрь 1920 г., «по собранным комиссией данным, выразилась в 446 722 человека»; из них командного состава - 130 932 человека (в том числе 39 914 краскомов, окончивших ускоренные командные курсы). К 1 января 1921 г. у 44% (57 610 человек) командного состава Красной Армии (бывших унтер-офицеров и солдат, а также краскомов) отсутствовала всякая предварительная военная подготовка. В число 39 914 человек вошли командиры, окончившие высшие военные курсы (в 1919 г. - 638 человек, в 1920 г. - 1259). Можно принять, что 50% из окончивших высшие курсы были бывшими офицерами: так из 111 командиров и комиссаров, прибывших в мае 1918 г. в Екатеринбург на ускоренный курс Военной академии Рабочей и Крестьянской Красной Армии, 89 человек (80%) были бывшими офицерами. Таким образом, военные специалисты составляли от 130 914 человек примерно 56%, т.е. 73 311 человек, или округленно 75 тыс. бывших генералов и офицеров.

Указанная численность военных специалистов в Красной Армии к концу гражданской войны составляла до 30% от всего офицерского корпуса старой армии, численность которого на октябрь 1917 г. мы приняли в 250 тыс. человек. Офицеров старой армии, которые служили в белых и других армиях, мы приняли за 100 тыс. человек, что составляло в среднем до 40% офицерского корпуса старой армии. Что же касается остальных примерно 30% офицерского корпуса старой армии, то эта часть в период от слома старой армии до конца гражданской войны, избегая всеми легальными (в частности, состояние здоровья) и нелегальными способами службы как в Красной, так и в противостоявших ей армиях, «обратилась в первобытное состояние», т.е. перешла на гражданское положение и рассеялась по всей территории бывшей Российской империи, пропала без вести, дезертировала из Красной и белой армий, эмигрировала, погибла и т.д. Высказанные соображения являются сугубо ориентировочными. В белоэмигрантской литературе и работах зарубежных буржуазных авторов, насколько нам известно, нет сведений, основанных на документальных материалах, о численности военных специалистов в Красной Армии к концу гражданской войны, а опубликованные не выдерживают никакой критики. Так, например, бывший Генштаба полковник А.А. Зайцов считал, что если на 15 августа 1920 г. в Красной Армии было 48 409 военных специалистов, то, следовательно, на стороне Советской власти было всего 25% (если считать численность офицерского корпуса на 25 октября 1917 г. в 200 тыс. человек) или 20% (если ее считать равной 250 тыс. человек) бывших генералов и офицеров; остальные же 80% (или 75%) Зайцов зачислял в белую и другие враждебные Советской власти армии, совершенно не считаясь с тем, что в среднем 30% русского офицерства вообще не служило ни в Красной, ни в белой армиях.

Приняв численность военных специалистов в конце гражданской войны в среднем в 75 тыс. человек, сделаем попытку разобраться в том, сколько среди них было генералов и штаб-офицеров (полковников и подполковников), тем более что в советской исторической литературе численность этой категории командного состава либо не приводится, либо указывается в пределах от 200 до 1 тыс. человек. Так, Л.М. Спирин пишет, что «весной 1919 года в Красной Армии насчитывалось немногим более 200 бывших генералов и около 400 бывших полковников и подполковников. Это означало, что Советской власти служили примерно одна пятая часть всего старого генералитета и одна пятнадцатая часть штаб-офицеров. В связи с этим следует отметить, что утверждение некоторых историков (Л.М. Спирин приводит фамилию С.А. Федюкина. - А.К.) о тысяче генералов, служивших в годы гражданской войны в Красной Армии, является ошибочным».

В советской исторической литературе еще нет работы, в которой были бы приведены точные сведения о численности генералов, полковников, подполковников и т.д. к октябрю 1917 г. В 1916 г. были изданы последние в русской армии «Список генералам по старшинству (исправлен по 10 июля)» и «Список полковникам по старшинству (исправлен по 1 августа)». Но за время до октября 1917 г. эти списки (особенно списки генералов после Февральской революции) претерпели значительные изменения. Поэтому для определения того, сколько же генералов, штаб-офицеров и т.д. было в русской армии к октябрю 1917 г., следовало бы, строго говоря, проследить от июля - августа 1916 г. по так называемым «высочайшим приказам» (до февраля 1917 г. включительно), а затем по приказам Временного правительства о чинах военных (до 24 октября 1917 г. включительно) службу каждого генерала, штаб-офицера и т.д. Но такая задача может быть решена только в специальном исследовании.

Поэтому в данной работе был принят следующий метод: составленная нами на протяжении многих лет картотека генералов и штаб-офицеров русской армии, а также корпуса офицеров Генерального штаба на октябрь 1917 г. была сверена (по послужным спискам фонда 409 в ЦГВИА, учетным карточкам в ЦГАСА и материалам, хранящимся в указанных архивах) с указанными выше списками по старшинству генералам и полковникам, а также с «Общим списком офицерским чинам русской императорской армии (на 1 января 1910 г.)», так как все генералы и штаб-офицеры, как кадровые офицеры, числятся в этом списке. В результате были получены следующие данные: в Красной Армии во время гражданской войны служили 775 бывших генералов и 1726 штаб-офицеров (в том числе 980 полковников и 746 подполковников). Поэтому данные о численности военных специалистов в Красной Армии, приведенные в указанной выше статье Л.М. Спирина (правда, по состоянию на весну 1919 г.), - «немногим более 200» бывших генералов и «около 400» штаб-офицеров - являются заниженными.

Выше отмечалось, что мы не располагаем точными данными о численности офицерского корпуса русской армии, и в частности численности генералов и штаб-офицеров, на октябрь 1917 г., не известна нам также численность этих категорий офицерского состава по боевым расписаниям и т.д. в белогвардейских и других враждебных Советской Республике армиях. Поэтому мы не считаем возможным делать выводы о том, какую часть составляли служившие в Красной Армии в период гражданской войны бывшие генералы и штаб-офицеры по отношению к их общей численности на октябрь 1917 г., а также по отношению к тем генералам и штаб-офицерам, которые служили в белогвардейских и других антисоветских армиях.

В третьем разделе данной главы будет сказано о военных специалистах, в том числе бывших генералах и штаб- и обер-офицерах, которые занимали командные и штабные должности от «завесы» до масштаба фронт - армия - дивизия; здесь же лишь перечислили наиболее известных военных специалистов в Красной Армии (кроме бывших офицеров Генштаба и офицеров пехоты, о чем см. далее).

Кавалеристы: бывшие генералы: А.А. Абалешев, Н.Н. Багговут, Д.П. Багратион, В.А. Доне, С.В. Гладкий, Л.П. Киселев, Н.П. Серебренников, М.П. Транквилевский, В.А. Химец, А.А. Шмидт; бывшие полковники: А.А. Болотов, А.П. Васильев, Д.С. Голынский, А.А. Губин, Н.А. Киселев, П.В. Осипов, И.А. Полторацкий, В.М. Лермонтов, А.А. Роговский, Г.А. Розенберг, П.И. Руднев, М.Н. Слатин, А.С. Толстов, Ф.М. Франич, Д.И. Яковлев; бывшие подполковники: В.В. Зенин, А.В. Лопацинский, Н.И. Свидерский, В.В. Фомин, B.П. Шеин и др.

Строевые артиллеристы: бывшие генералы: М.В. Баранов, C.Т. Беляев, С.Н. Боярский, В.А. Ватаци, В.Н. Вахарловский, А.Г. Гантимуров, М.Ф. Зайковский, Р.Ф. Зейц, К.В. Ломиковский, Л.С. Лысенко, А.В. Никитин, Г.А. и Л.А. Позоевы, А.М. Сиверс, Е.К. Смысловский, В.П. Старов, К.И. Тихонравов, Н.М. Челюсткин, Ю.М. Шейдеман; бывшие полковники: С.В. Агокас, Н.И. Беттихер, А.Н. Вахарловский, Н.А. Владиславский, В.А. Гоерц, В.Д. Грендаль, В.М. Ионов, Н.Д. Исаков, П.П. Лаппо, М.А. Лисовский, В.А. Масловский, И.П. Михайловский, А.В. Рудольф, В.К. и М.К. Смысловские, Н.Г. Тельшевский, М.К. Тихонравов, Г.С. Трегубов, Б.Р. Тризна, Л.А. Чумаковский, П.А. Шлоссман, Н.А. Янович; бывшие подполковники: Е.В. и Н.В. Агокас, М.М. Барсуков, Л.И. Белорусский, И.А. Бржевский, Л.В. Внуков, Д.Д. Муев, В.К. Садлуцкий, А.Н. Саккилари, А.В. Тысский, А.И. Унгерман, М.Н. Флоренский и др.

Военные инженеры: бывшие генералы: В.П. Апышков, М.А. Богдановский, К.И. Величко, Н.Л. Кирпичев, В.А. Пыхачев, А.А. Саткевич, И.П. Ставицкий, С.А. Цабель, А.В. Шварц, А.П. Шошин, В.В. Яковлев; бывшие полковники: А.А. Брилевич, Н.П. Залесский, В.А. Защук, И.А. Леонтьев, Н.Н. Лукницкий, А.А. Милюков, Н.Н. Надеждинский, В.Ф. Найденов, А.П. Фирсов, Н.И. Флоринский; бывшие подполковники: Е.В. Александров, В.В. Аренбристр, Е.А. Бернарделли, Д.М. Карбышев (впоследствии генерал-лейтенант инженерных войск, Герой Советского Союза), Е.А. Лихонин, A.Ю. Мальчевский, Н.М. Слюсарев, В.В. Сташевский, С.А. Хмельков, Н.И. Унгерман и др.

Военные летчики: бывшие полковники: Н.А. Ковалевский, А.И. Потомин, А.Г. Соловьев, В.Ю. Юнгмейстер; бывшие подполковники: А.С. Воротников, В.М. Зернов, Г.К. Линно, Н.С. Монастырев и др.

Военные железнодорожники: бывшие генералы: А.В. Ивашкевич, И.И. Федоров; бывшие подполковники: М.М. Аржанов, B.Ф. Долинин, А.П. Друнин, И.В. Рихтер, А.А. Скребнев, А.А. Удольский и др.

Бронесилы: бывшие генералы: П.Д. Гладков; бывшие полковники: А.А. Крживицкий, К.В. Львов; бывшие подполковники: А.Е. Громыченко, И.М. Прокофьев, К.П. Тихоцкий, Н.И. Филлиповский и др.

Специалисты стрелкового дела: бывшие генералы: В.Г. Федоров, Н.М. Филатов; бывшие полковники: В.А. Ковровцев, Ф.В. Токарев и др.

Пограничники: бывшие генералы: Г.И. Карачун, А.К. Кренке, Г.Г. Макосей-Шибинский, В.В. Панпушко; бывшие полковники: К.А. Жданович, С.Г. Макосей-Шибинский, А.Д. Постников, В.Н. и В.Я. Тетеревятниковы, С.В. Чис; бывшие подполковники: В.Г. Акро, М.П. Макавеев, Ю.Р. Хотинский. С.Г. Шамшев и др.

Артиллеристы-инженеры: бывшие генералы: Р.И. Башинский, Л.В. Вальтер, С.Н. Банков, Н.И. Габин, Г.Д. Гродский, В.В. Гун, В.Н. Деханов, Н.Ф. Дроздов, Р.А. Дурляхов, Г.А. Забудский, Д.Е. Козловский, А.Л. Корольков, А.И. Маркевич, В.А. Микеладзе, В.С. Михайлов, В.Н. Никольский, М.Н. Орлов, С.Г. Петрович, А.К. Руктешель, А.В. Сапожников, И.Д. Симаиовский, А.А. Солонина, В.М. Трофимов; бывшие полковники: П.А. Гельвих, И.П. Граве, А.А. Дзержкович, В.Л. Дымман, П.М. Зигель, М.М. Костевич, В.В. Пестов, В.И. Рдултовский, В.Р. Руппенейт; бывшие подполковники: В.А. Алексеев, Г.А. Апарин, С.А. Беркалов и др.

Административная служба: бывшие генералы: И.С. Балашев, Ф.П. Балканов, Н.И. Калугин, М.А. Кушниров, М.Е. Калинин, Г.В. Ливадии, А.М. Маврин, Ф.Ф. Мухин, А.Д. Носов; бывшие полковники: И.А. Белопольский, А.И. Григорович, Б.Н. Григорович, Ан. Е. Гутор, К.П. Дедов, А.А. Дорофанкин, Р.Р. Карачан, Л.К. Кун, Т.Ф. Никифоров, Н.И. Орловцев, М.В. Панов, М.И. Плюс, А.Ф. Поплавский, А.В. Стрельбицкий, Д.Н. Текутьев, А.Е. Федоров; бывшие подполковники: A.С. Иванов, А.А. Кинареев, П.А. Мучник, Б.В. Пятницкий, B.А. Ушаков, А.П. Федоров, Н.Н. Чабров и др.

Интендантское ведомство: бывшие генералы: М.В. Акимов, И.Р. Карачан, Т.Д. Костицын, Н.Е. Эльснер, П.В. Якубинский; бывшие полковники: К.Е. Горецкий, Н.П. Джигубский, Н.О. Дейч, А.О. Домбровский, А.П. Евецкий, В.А. Левитский, Г.Л. Лукин, В.К. Микини, Е.Е. Михайлов, Н.Н. Прозоровский, В.В. Фрейганг, М.С. Шевчук, В.П. Якубовский; бывший подполковник: В.А. Фролов и др.

Военно-учебное ведомство: бывшие генералы: А.А. Бабченко, М.И. Бородин, М.П. Бородин, С.Н. Бутыркин, Н.И. Геништа, А.Б. Головинский, М.А. Желенин, В.В. Квадри, Ю.С. Лазаревич, В.П. Муратов, Н.С. Пестриков, Н.Ф. Рафалович, Е.Е. Шашковский; бывшие полковники: Г.Ф. Гире, А.Н. Де-Лазари, М.Н. Дрейер, В.Р. Канненберг, А.Т. Кузьмин-Караваев, И.А. Мастыко, В.Н. Новицкий, В.Ф. Рот, Н.А. Стравинский, А.А. Ткаченко, В.М. Четков, С.В. Шепелев; бывший подполковник К.П. Сангайло и др.

ВОЕННЫЕ СПЕЦИАЛИСТЫ (военспецы), генералы, адмиралы, офицеры и чиновники старой русской армии и флота, привлечённые на службу в РККА и РККФ во время Гражданской войны и интервенции в Советской России. После Октябрьской революции офицерство старой армии и флота разделилось на несколько групп. Одна из них (около 8 тысяч генералов и офицеров) добровольно перешла на сторону Советской власти. В их числе известные впоследствии военачальники: М. Д. Бонч-Бруевич, И. И. Вацетис, С. С. Каменев, Б. М. Шапошников, Ф. Ф. Новицкий, А. И. Егоров, А. А. Самойло, А. И. Корк, Д. М. Карбышев, В. М. Альтфатер и др. К середине июня 1918 года около 9 тысяч офицеров добровольно вступили в Красную Армию. Вторая группа не признавала Советскую власть, но не встала на путь открытой борьбы с нею и заняла выжидательную нейтральную позицию. Третья группа открыто перешла в лагерь контрреволюции и составила её ударную силу.

В. И. Ленин поставил перед Коммунистической партией и Советским государством задачу привлечения буржуазных военных специалистов к строительству Красной Армии и к управлению войсками при ведении боевых действий. Он указывал: «совершенно незачем выкидывать полезных нам специалистов. Но их надо поставить в определенные рамки, представляющие пролетариату возможность контролировать их. Им надо поручать работу, но вместе с тем бдительно следить за ними, ставя над ними комиссаров и пресекая их контрреволюционные замыслы» (ПСС, т. 38, с. 6-7). 19 марта 1918 года СНК принял решение о широком привлечении в Красную Армию старых военных специалистов. 26 марта Высший военный совет издал приказ об отмене выборного начала в армии. Этим был открыт доступ в ряды Красной Армии бывших генералов и офицеров. Против использования бывших офицеров выступили «левые коммунисты», а позже «военная оппозиция». С другой стороны, значительную опасность представляла позиция Наркомвоена и председателя РВСР Л. Д. Троцкого и его единомышленников, которые преклонялись перед авторитетом буржуазных военных специалистов, слепо доверяли им и игнорировали необходимость строгого пролет, контроля за их работой. 8-й съезд партии (1919) осудил «военную оппозицию», взгляды Троцкого и его сторонников.

По мере расширения Гражданской войны и увеличения численности Вооруженных Сил потребность в опытных военных кадрах возрастала. Были созданы военные школы и курсы для ускоренной подготовки красных командиров из рабочих и крестьян (см. Военно-учебные заведения). Декретом СНК от 29 июня 1918 года вводилась мобилизация бывших офицеров и чиновников. К сентябрю 1919 года в ряды Красной Армии зачислено 35,5 тысяч офицеров и генералов и около 4 тысяч военных чиновников. До конца Гражданской войны всего было призвано 48,5 тысяч офицеров и генералов. Кроме того, было призвано 10,3 тысяч военных чиновников, около 14 тысяч военных врачей. Постепенно командиры из рабочих и крестьян, кончавшие военные школы и курсы, заменяли бывших офицеров. В 1918 году военные специалисты составляли 75% командного состава Красной Армии, в 1919 году - 53%, в 1920 году - 42%, в конце 1921 года - 34%. Передавая свой оперативный и технический опыт, военные знания, военные специалисты оказали большую помощь Советскому государству в строительстве Вооруженных Сил и в организации разгрома интервентов и белогвардейцев. См. также Спецы и Интеллигенция.

Использованы материалы изд.: Гражданская

October 24th, 2009

Предисловие: К данной теме обращаюсь совсем неожиданно для самого себя,т.к. мои исторические симпатии находятся полностью на стороне белогвардейцев. Но вот наткнулся на неплохой и интересный материал, где автор (симпатизирует белогвардейцам) делает небольшой (в рамках газетной статьи) экскурс в историю службы военспецов (бывших офицеров Российкой Императорской армии) на стороне красных в Гражданской войне. В этом небольшом материале приводится интересная информация, вот потому я и решил коснуться этой темы и расмотрю её кратко на основе данной статьи.

Игорь ХОДАКОВ

ГРАЖДАНСКАЯ ВОЙНА: ЗАБЫТЫЕ ПОБЕДИТЕЛИ
ВОЕННЫЕ СПЕЦИАЛИСТЫ НА СЛУЖБЕ КРАСНОЙ АРМИИ

Братоубийственная смута красной нитью прошла через историю России, разрубила ее на две непримиримые части. Почти столетие отделяет нас от той огненной и кровавой эпохи, но мы все не можем залечить раны, нанесенные Гражданской войной. В сущности постсоветское общество вновь разделено на красных и белых, что неизбежным образом мифологизирует прошлое на уровне массового сознания, порождает идеализацию одних и демонизацию других участников смуты. Это касается и сугубо военных аспектов Гражданской войны, ибо и по сей день в иных публикациях можно прочитать о мужицких командармах, бивших дворянских генералов.

К сожалению, подобные архаичные представления о военных событиях смуты по-прежнему живы: мол, разутая и раздетая Рабоче-крестьянская Красная армия победила вымуштрованные полки белогвардейцев, снабженные кровожадной Антантой всем необходимым. Правда, в солидных научных исследованиях эти воззрения давно уже опровергнуты, однако профессиональная историческая наука, кажется, представляет собой на современном этапе некий орден посвященных, владеющих эзотерическими тайнами прошлого. Увы, монографии серьезных ученых выходят сегодня мизерными тиражами в отличие от книг, скажем, Радзинского и Бушкова, формирующих в сознании общества псевдоисторические представления.

Данная статья, надеемся, поможет читателям, специально не изучавшим события Гражданской войны и имеющим представление о ней на уровне школьно-вузовских учебников, увидеть подлинные причины победы большевиков над силами контрреволюции.

И еще. Симпатии автора на стороне белых, тех, кто прошел ад Русско-японской и Первой мировой войн, - на их кровавых полях офицерские потери всегда были выше солдатских, ибо первые именно вели за собой подчиненных в бой, а в перерыве между войнами несли нелегкую гарнизонную службу, нередко испытывая нужду и лишения. Большинство из них, измученные почти четырехлетней войной, испытавшие страшный солдатский террор, не нашли в себе силы выступить против красных.

Тем не менее в рядах Красной армии оказалось немало достойных офицеров и генералов. Произошло это по многим причинам: кто-то верил в большевистские идеалы и возможность построения справедливого общества, кто-то в голодной стране не нашел работу и оказался не в силах прокормить семью, кого-то попросту мобилизовали; а кто-то, возможно, верил в способность коммунистов предотвратить распад страны и надеялся на последующее перерождение большевистского режима.

«...они: 1) поступили на советскую службу добровольно, 2) занимали посты исключительной важности, 3) работая не за страх, а за совесть, своими оперативными распоряжениями вызвали тяжелое положение армий Деникина, Колчака, Петлюры: создали военно-административный аппарат, возродили Академию генерального штаба, правильную организацию пехоты (Бонч-Бруевич), артиллерии и ту своеобразную систему ведения боев большими конными массами, которая вошла в историю под именем операций конницы Буденного.

Все двенадцать подготавливали победу большевиков над остатками русских патриотов; все двенадцать в большей степени, чем сами большевики, ответственны за угрозу, нависшую над цивилизацией.

Чтобы не повторять всем известных деталей, достаточно сопоставить нынешнюю Красную армию, нынешний военный стройный аппарат с тем хаосом и разбродом, какие памятны нам в первые месяцы большевизма. Вся дуга перехода от батальона оборванцев к стройным войсковым единицам достигнута исключительно трудами военспецов...»

Эти слова принадлежат публицисту и эмигранту Владимиру Бурцеву, совершенно точно определившему причины большевистских побед. Их фундамент создавался не на полях сражений под орудийный гул, сухой треск ружейных выстрелов и звон клинков, а за тяжелыми занавесками в тиши столичных кабинетов теми, кого коммунисты именовали военспецами - людьми старой, навсегда ушедшей России...

Пожалуй, максимум, кого могут вспомнить неспециалисты из служивших большевикам военспецов, так это бывших полковников Каменева, Вацетиса и Гиттиса - фигур одиозных и не блиставших военными талантами. И еще Тухачевского, но стратегом он был неважным, о чем, например, писал один из выдающихся военных мыслителей и теоретиков маршал Шапошников. Больших успехов бывший подпоручик добился на внутреннем фронте. Задолго до прихода нацистов он «прославился» кровавыми деяниями на Тамбовщине, позволившими русским крестьянам, в том числе женщинам и детям, узнать, что такое удушливые газы. Впрочем, развеять миф о Тухачевском как о гениальном полководце довольно просто: достаточно показать его труды любому грамотному военному специалисту, чтобы услышать в ответ: «Это написано дилетантом».

В материале будет рассказано о некоторых военспецах, служивших у большевиков. Насколько добровольным было их решение вступить в ряды Красной армии, сказать сложно, поскольку их биографии и воспоминания писались после Гражданской войны, некоторые - по завершении Великой Отечественной и, естественно, были скованы тесными рамками цензуры.

Бывший царский, а затем советский генерал-лейтенант (с 1944 года), начальник штаба Северного фронта (в данном случае и в следующих биографиях указана должность, занимавшаяся военспецом накануне революции) Михаил Дмитриевич Бонч-Бруевич приходился братом известному революционеру. По его собственным словам, он не без колебаний пошел служить большевикам, сыграв едва ли не определяющую роль в деле организации советских Вооруженных Сил.

После зверского убийства матросами генерала Духонина именно Бонч-Бруевич ввиду германской угрозы приложил максимум усилий для сохранения технического аппарата Ставки, на базе которой и началось создание кадров для будущей Красной армии. Во многом этому способствовало доверительное отношение Ленина к бывшему генералу, сумевшему убедить вождя в необходимости привлечения военспецов к формированию красногвардейских отрядов.

Когда летом 1919 года армии Деникина рвались к Москве, а войска Колчака уже отступали, но еще не были окончательно разбиты, большевики назначили Бонч-Бруевича начальником полевого штаба республики. Его ценные рекомендации по реорганизации непомерно раздутого управленческого аппарата Красной армии (к слову, такая же проблема была и у белых) во многом способствовали укреплению большевистских Вооруженных Сил и их последующим победам. После войны некоторое время Бонч-Бруевич был на геодезической работе, в 1931-м его арестовали, впрочем, вскоре выпустили - возможно, помог брат да и сын бывшего генерала работал в ГПУ.

Бонч-Бруевич умер в 1957 году, оставив небезынтересные мемуары, хотя, по понятным причинам, пристрастные - особенно по отношению к белогвардейцам и царской семье.

С 1919 по 1924 год начальником штаба РККА был бывший генерал-майор и генерал-квартирмейстер штаба Западного фронта Павел Павлович Лебедев. Он сменил на этой должности Бонч-Бруевича. По сути именно этот ныне никому уже не известный генерал и являлся разработчиком планов по разгрому колчаковских армий в Сибири и деникинских войск в ходе решающей орловско-кромской операции, исход которой фактически предопределил победу красных в Гражданской войне. Стратегические способности Лебедева высоко оценивал генерал Брусилов. По его мнению, именно Лебедев, будучи человеком чрезвычайно умным и работоспособным, наладил эффективную работу полевого штаба РККА. Павел Павлович не был репрессирован и умер в 1933 году.

Соратником и сотворцом Лебедева в планировании операций стал бывший полковник Генштаба, комполка, будущий советский маршал и профессор Борис Михайлович Шапошников, возглавлявший в 1919-м оперативное управление полевого штаба Реввоенсовета республики. Как и Лебедев, он добровольно пошел служить большевикам, которые по достоинству оценили его работу - в 1921-м Шапошников был награжден орденом Красного Знамени, а в 1929-м опубликовал фундаментальный трехтомный труд «Мозг армии», посвященный деятельности Генштаба. Собственно, именно в этой работе и проявил себя Шапошников блестящим теоретиком, что лишний раз подтверждает: за грамотным стратегическим планированием большевиков в первых рядах стояла фигура этого скромного и корректного бывшего полковника.

Судьба Шапошникова уникальна - он оказался едва ли не единственным военспецом, не только избежавшим репрессий, но и принявшим активное участие в Великой Отечественной войне. В 1941-1942 годах Борис Михайлович возглавлял Генштаб, занимаясь разработкой важнейших операций. Интересно, что Шапошников был наряду с Рокоссовским единственным в советской военной элите человеком, к кому Сталин обращался по имени и отчеству.

Андрей Евгеньевич Снесарев встретил революцию генерал-лейтенантом и комкором. Вступив в Красную армию, был направлен в Царицын, обороной которого в 1918-м руководили Ворошилов и Сталин. Первый командовал 10-й армией, второй занимался заготовкой и отправкой продовольствия в центр. Оба негативно относились к деятельности военспецов, многих из которых отправили на баржу, стоявшую посреди Волги, и утопили. Снесарев в тот период занимал довольно высокую должность - военрука Северо-Кавказского округа и поэтому не подчинялся непосредственно Ворошилову со Сталиным. Однако конфликт между ними все же возник, и Снесарева перевели в Москву, впрочем, Ворошилов и Сталин вскоре также покинули Царицын: первый - вследствие военной некомпетентности, второй - из-за конфликта с Троцким, возглавлявшим тогда Вооруженные Силы большевиков.

В период с 1919 по 1921 год Снесарев возглавлял Академию Генштаба, способствуя в то нелегкое для большевиков время становлению советской военной науки. В 1930-м бывшего генерала арестовали и приговорили к расстрелу, замененному ссылкой на Соловки. Спустя четыре года совершенно больной он был освобожден и умер в 1937 году.

Бывший генерал-майор начштаба армии Александр Александрович Самойло с ноября 1918 по апрель 1920 года командовал 6-й отдельной армией на Северном фронте и совсем недолго - в мае 1919-го - возглавлял Восточный фронт, заменив лишенного стратегических талантов Каменева. Впрочем, последний остался в Симбирске, где размещался штаб фронта, и всячески препятствовал его работе. Против Самойло был настроен и глава Реввоенсовета Гусев. В конце концов конфликт дошел до центра, и Александра Александровича возвратили в 6-ю армию, вернув на прежнюю должность Каменева. Любопытно, что Самойло жестко критиковал командующего 5-й армией фронта Тухачевского за неправильно составленные донесения и даже получил разрешение снять его с должности, но в условиях активных боевых действий комфронта воздержался от этого шага. Бывшего генерала ценил Троцкий, что могло печально закончиться для Самойло: в 1935-м Тухачевский в печати фактически обвинил Самойло в троцкизме, что по сути было доносом. Впрочем, подобное отношение к людям было в духе бывшего подпоручика, как-то устроившего травлю выдающегося военного мыслителя и писателя бывшего генерал-майора Андрея Андреевича Свечина, к тому времени находившегося в заключении и неспособного ответить.

Самойло прожил долгую жизнь, в 1940-м он стал генерал-лейтенантом авиации. Умер Александр Александрович в 1963 году в возрасте 94 лет, оставив мемуары.

Бывший генерал-лейтенант командарм Владимир Иванович Селивачев в августе 1917 года оказался подчиненным Деникина, возглавлявшего Юго-Западный фронт. Последний писал в своих многотомных «Очерках русской смуты»: «Генерал Селивачев - прямой, храбрый и честный солдат, который был в большой немилости у комитетов». Последнее утверждение бывшего главкома, видимо, соответствует действительности, ибо Селивачев в августе 1917 года после провала Корниловского мятежа был арестован и заключен вместе с Деникиным в бердичевскую тюрьму.

В августе 1919 года мощным наступлением большевики попытались остановить стремительное продвижение белых армий на южном направлении. Во главе ударного кулака Южного фронта стоял Селивачев. Первоначально действия красных были успешны, однако добровольцы, произведя перегруппировку, ответили мощным контрударом и едва не окружили противника. Вскоре после этой операции Селивачев внезапно умер. Спустя годы в рассказе «Исповедь» Деникин представил версию, что Селивачев специально подставил большевистские дивизии под удар противника, за что был отравлен коммунистами. Насколько оказался прав белый генерал в своем предположении, до сих пор неизвестно. Однако вне зависимости от политических симпатий Селивачева нужно сказать, что своими грамотными действиями он спас вверенную ему группу армий от разгрома и окружения.

В Советском Союзе о Фрунзе было принято говорить как о талантливом полководце, сокрушившем белых на востоке и поставившем последнюю точку в Гражданской войне: войска Фрунзе захватили Крым, выдавив оттуда с помощью огромного численного превосходства небольшую армию Врангеля; ни о каком разгроме в данном случае не может быть и речи. В этой связи интересен вопрос: кто же был помощником у этого не имевшего военного образования большевика? Впрочем, в профессиональной военной среде никто никогда не воспринимал Фрунзе в качестве стратега да и сам он, будучи умным человеком, на эту роль не претендовал.

Бывший генерал-майор комкор Федор Федорович Новицкий - с декабря 1918 года начштаба, помощник Фрунзе, в то время командующего сначала 4-й армией, а чуть позже и Южной группой Восточного фронта; с августа 1919-го - для поручений при командующем, с ноября 1919-го Новицкий - заместитель командующего войсками Туркестанского фронта. Заметим, что именно в этот период армии Колчака потерпели от армий Фрунзе сокрушительное поражение. Операции Южной группы войск были великолепно спланированы и осуществлены именно Новицким. Федор Федорович не был репрессирован и умер в 1944 году, став за год до этого генерал-лейтенантом авиации.

Бывший генерал-майор комполка Александр Алексеевич Балтийский. Его боевая деятельность также связана с Фрунзе. С августа 1918 по апрель 1920 года он прошел путь начштаба, начав с 4-й армии Восточного фронта и до Туркестанского фронта. Умер Балтийский в 1939-м. Ему Фрунзе также обязан славой полководца.

Добавим к этому, что в 1920 году во время выдавливания войск Врангеля из Крыма должность начштаба возглавляемого Фрунзе Южного фронта занимал бывший подполковник Иван Христофорович Паука.

В общем-то, ничего удивительного в наличии у Фрунзе в годы Гражданской войны грамотных и талантливых помощников-военспецов нет, ибо не имевший военного образования и опыта революционер был не в состоянии планировать и осуществлять сложнейшие операции.

Не имея возможности рассказать обо всех бывших генералах, успешно сражавшихся против белых, перечислим имена некоторых из них. Бывший генерал-майор и комдив Павел Сытин был однокашником Деникина и именно против него он воевал в качестве командующего Южным фронтом в сентябре-октябре 1918 года, в 1938-м расстрелян. Генерал от инфантерии комкор Андрей Зайончковский сражался бок о бок с Деникиным в Первую мировую - его корпус дрался совместно с 4-й стрелковой «Железной» дивизией будущего белого вождя. Осенью 1919-го в момент решающих боев под Орлом Зайончковский возглавлял штаб 13-й армии, занимавшей ключевое положение в группировке войск красного Южного фронта. Бывший генерал был также автором фундаментальных трудов, посвященных Крымской и Первой мировой войнам, умер в 1926 году.

Насколько серьезен был противник советских военспецов именно в плане стратегического планирования и руководства крупными массами войск?

Фатально не везло с грамотными штабистами Колчаку, который, по понятным причинам, не был спецом в планировании сухопутных операций. Его начштаба и некоторое время военным министром являлся полковник Генштаба Лебедев. Молодой и амбициозный, он не имел опыта планирования операций многочисленных армий, разбросанных на огромном сибирском театре. Не в последнюю очередь неграмотные стратегические решения Лебедева привели войска адмирала к катастрофе. Такого мнения придерживался генерал-лейтенант комкор Будберг, бывший управляющим военным министерством в правительстве Колчака. К слову, барон был едва ли не единственным высококлассным штабным специалистом в армии адмирала, но вследствие политических интриг фактически отстранен от управления войсками.

Семиреченский генерал-губернатор полковник Иванов-Ринов после революции стал атаманом Сибирского казачьего войска и занимал командные должности в войсках Колчака. Осенью 1919 года, когда восточные армии белых терпели поражение, Иванов-Ринов принял корпус и должен был совершить рейд по красным тылам. Однако этот генерал действовал крайне неудачно, директив не исполнял, операцию провалил. Будберг прямо называл Иванова-Ринова полицейским ничтожеством и очевидным трусом. Позже атаман вернулся в СССР, его дальнейшая судьба неизвестна.

Юг России. Командующий Добровольческой армией генерал Май-Маевский перед революцией был комдивом. Весной 1919 года он возглавил армию. Генерал Кутепов в 1917-м - комполка, в следующем году последовательно командовал ротой, полком, бригадой, дивизией и, наконец, корпусом. В решающем сражении под Орлом комкор Кутепов не справился с ситуацией, а военный талант Май-Маевского был погублен алкоголизмом. Командующий Донской армией генерал Сидорин встретил революцию в должности начштаба корпуса, в 1918-м возглавлял штаб Донской армии. В дни решающих осенних боев 1919-м Сидорин вопреки воле Деникина удерживал основные силы казаков в Донской области вместо их выдвижения на московское направление.

Какова же роль в неудачах южнорусских армий самого Деникина? Опыт Русско-японской и Первой мировой войн продемонстрировал талант генерала при проведении тактических операций. На кровавых полях Галиции он умело руководил сначала бригадой, а потом дивизией. 1917 год Антон Иванович встретил комкором на Румынском фронте. Отречение императора и создание Временного правительства дали импульс стремительному взлету карьеры Деникина. В марте 1917-го генерал стал начштаба Ставки Верховного главнокомандующего генерала Алексеева, в июне занял должность командующего Западным, а спустя месяц - Юго-Западным фронтом. Разумеется, за столь короткий отрезок времени практически невозможно приобрести достаточный опыт в деле управления огромными армиями.

В апреле 1918 года погиб генерал Корнилов, добровольцев возглавил Деникин, его энергия и тактический талант в буквальным смысле спасли Белое движение на юге России. Он вывел армию из окружения, грамотно руководил ее действиями при освобождении от красных Северного Кавказа. В январе 1919-го Деникин возглавил огромное государственное образование и весной-летом предпринял широкомасштабную операцию по взятию Москвы. В его подчинении находилось пять армий.

Стратегические планы Деникин разрабатывал совместно с генералом Романовским, который в 1915-м был комполка, спустя год стал начштаба корпуса. В этой должности он не пробыл и полугода, став генерал-квартирмейстером штаба армии. В 1917-м Романовский недолго возглавлял штаб армии, а в августе того же года стал генерал-квартирмейстером штаба Верховного главнокомандующего. Следовательно, на штабных должностях в корпусе и армии этот человек был сравнительно недолго. Конечно, он не успел приобрести необходимого опыта, в течение года проделав путь от начштаба корпуса до генерал-квартирмейстера Ставки.

Таким образом, белые генералы не имели столь необходимого им опыта планирования крупномасштабных стратегических операций и, как показала Гражданская война, уступали в этом своим противникам, чьи имена большевики несправедливо предали забвению.

Россия

Внутрипартийные споры о военспецах

Лидер большевиков В. И. Ленин поставил задачу привлечения военных специалистов Российской империи к строительству Красной армии и к управлению войсками во время боевых действий против Белых армий.