Феодальные сословия. Старинные служилые чины и звания

Сословиями принято называть общественные группы, обладающие определенными правами и обязанностями, которые закреплены в обычае или в законе и передаются по наследству. При сословной организации общества положение каждого человека находится в строгой зависимости от его сословной принадлежности, которая определяет род его занятий, круг общения, диктует определенный кодекс поведение и даже предписывает ему, какую одежду он может и должен носить. При сословной организации вертикальная мобильность сведена к минимуму, человек рождается и умирает в том же звании, в каком пребывали его предки и оставляет его по наследству своим детям. Как правило, переход с одной общественной ступени на другую возможен только в рамках одного сословия. Исключения бывали, но в основном в духовном сословии, членство в котором, например, при обете безбрачия в католической церкви не могло быть наследственным. (В православной церкви это относилось к черному духовенству).

В России формирование общегосударственных сословий началось в XVI в. и шло параллельно собиранию русских земель вокруг Москвы. В связи с этим на сословной структуре отразились пережитки удельных времен. Так, наличие многочисленных подразделений в политической элите тогдашнего общества являлось прямым наследием феодальной раздробленности. В дальнейшем отчетливо проявилась тенденция к упрощению сословной структуры и слиянию отдельных сословных групп, но в описываемое время сословная картина отличалась чрезвычайной пестротой и дробностью. Сословную структуру русского общества XVII в. можно представить в виде следующей схемы:

СОСЛОВНАЯ СТРУКТУРА МОСКОВСКОГО ГОСУДАРСТВА XVII в.

Термин служилые люди объединял всех, кто нес "государеву службу", под которой понималась служба "ратная" (военная) и "приказная" (административная). Под понятие "служилый человек" попадал и бывший удельный князь, возводящий свой род к Рюрику, и мелкопоместный дворянин.

Круг служилых людей по отечеству с некоторой долей условности можно считать совпадающим с сословием феодалов. Сам термин "по отечеству" указывает на наследственный характер службы, переходивший от отца к сыну. Служилые люди по отечеству владели землей и крепостными крестьянами. Следует учитывать, что до вплоть до начала XVIII в. землевладение подразделялось на наследственное (вотчинное) и условное (поместное). Вотчинами назывались владения крупных феодалов, которые могли распоряжаться ими по своему усмотрению: продавать, обменивать, передавать по завещанию и т.п. Как правило, вотчины представляли собой остатки доменов, некогда суверенных удельных князей" и владения удельной знати, перешедших в процессе объединения на службу к великому князю Московскому. В конце XV в., в руках Московской великокняжеской власти оказался огромный земельный фонд - домен бывшего великого князя Тверского и родовые вотчины восьми тысяч новгородских бояр и купцов, которых после присоединения Новгорода обвинили в заговоре и "вывели" из своих прежних владений. На их место были "испомещены" служилые люди великого князя Московского. Вероятно, "испомещенные" стали называть "помещиками", а их владения - поместьями . В дальнейшем такие помещики, ставшие верной опорой великокняжеской власти, появились почти во всех уездах. Изменился и источник наделения землей. Так, в начале XVI в. происходили массовые поместные раздачи земель черносошных крестьян. Поместья, в отличие от вотчин, считалось условным землевладением. Юридическим собственником поместья являлся великий государь, который "жаловал" ими служилых людей за ратные подвиги, участие в походах, "полонное терпение" и т.д. Изначально поместье давалось во временное пользование с условием несения службы, в основном военной.

Основную боевую силу Московского государства составляло дворянское ополчение. Порядок прохождения службы определялся "Уложением о службе", принятым в 1556 г. Служба начиналась с 15 лет; до этого возраста дворянин считался "недорослем", а начинавшие службу именовались "новиками". Периодически в каждом уезде созывались смотры, на которых "разборщики" производили "разбор и верстание" служилых людей. В зависимости от пригодности к военному делу, родовитости, храбрости, исправности оружия и другим признакам назначался "поместный оклад". Мелкопоместный дворянин являлся на службу один "конно, людно и оружно", владельцы богатых поместий приводили с собой "боевых холопов". В среднем примерно со 150 га "доброй угожей земли" выставлялся один человек на коне и в полных доспехах ("в панцыре, шеломе, в саадакех (с луком и стрелами), в саблех с копьи"). За добрую службу поместный оклад увеличивался, в случае невозможности продолжения службы поместье отбиралось и передавалось другому.

На протяжении XVII в. поместное землевладение постепенно утрачивает условный характер. Уже в 1618 было установлено, что поместья, принадлежавшие дворянам, убитым на войне, оставались во владении их жен и детей. В дальнейшем поместья стали фактически наследственными (но окончательно понятие вотчины и поместья слились только в петровскую эпоху указом о единонаследии 1718 г.

В сословии служилых людей по отечеству существо множество градаций. Высший слой составляли думные чины , входившие в Боярскую думу. По степени родовитости они подразделялись на бояр, окольничих, думных дворян .

Ниже этого слоя родовитых бояр по иерархической лестнице располагался слой чинов московских, подразделявшихся на спальников, cтольников, стряпчих, жильцов. В старину их именовали "ближними людьми", сами названия этих чинов указывают на придворные обязанности их обладателей. Спальники "с царя одеяние принимают и розувают", стольники прислуживали на пирах и приемах: "пред царя и пред властей, и послов и бояр, носят есть и пить". Стряпчие во время царских выходов держали царский скипетр и шапку Мономаха, жильцы употреблялись для разных посылок.

Дворяне московские вели свое происхождение от той тысячи "лутчих слуг", которые в 1550 г. по указу Ивана Грозного были набраны в уездах и получили поместья в Московском и ближайших к нему уездах с тем, чтобы всегда быть готовыми для выполнения царских поручений. Среди них имелось небольшое число представителей старинной титулованной знати, но основная часть происходила из неродовитых служилых людей. Спальники, стольники, стряпчие, жильцы и дворяне московские составляли элитный "государев полк", посылались вместе с посольствами и назначались на различные административные должности. Согласно росписи 1681 г. стольников и других московских служилых чинов насчитывалось 6385 человек.

Чины служилые городовые составляли слой провинциального дворянства. Они подразделялись на дворян выборных, детей боярских дворовых и городовых. Дворяне выборные по особому выбору или отбору назначались для трудной и опасной военной службы, например, для участия в дальних походах. Выборных дворян по очереди направляли для выполнения различных поручений в столицу. Происхождение термина дети боярские было неясным уже в XVII в. Возможно, эта сословная группа ведет свое происхождение от члены удельных боярских родов, которые после создания централизованного государства не были перемещены в столицу, а остались в уездах, превратившись в низший слой провинциального дворянства. Дети боярские дворовые , то есть несшие дворцовую службу, стояли выше городовых , то есть провинциальных, которые несли службу "городовую или осадную". Впоследствии разница между различными группами дворянства практически исчезла, но в XVII в. социальные барьеры внутри сословия служилых людей были труднопреодолимыми. В. О. Ключевский в своей "Истории сословий в России" отмечал: "Провинциальный дворянин, начавший службу городовым сыном боярским, мог дослужиться до выборного дворянства, в исключительных случаях попадал даже в московский список, но редко шел выше московского дворянства".

Менее замкнутым было сословие служилых людей по прибору. В эту категорию могли принять ("прибрать") любого свободного человека. Приборными людьми считались стрельцы , служившие в стрелецких полках - первом в России постоянном (но еще не регулярном) войске, созданном при Иване Грозном. К концу XVII в. стрельцов насчитывалось около 25 тысяч. Особое подразделение составляли пушкари и затинщики ("затинными пищалями" назывались крепостные орудия). К приборным людям относились также кузницы, выполнявшие оружейные заказы, и некоторые другие категории населения. Служилые люди по прибору обеспечивались земельными владениями, но не в индивидуальном, а в коллективном порядке. Стрельцы, пушкари и другие категории приборных людей селились слободами, к которым приписывались пашни, покосы и другие угодья. Кроме того, приборные люди получали денежное жалование, занимались торговлей и промыслами. Со второй половины XVI в. для несения службы в пограничных начали использоваться городовые казаки, которые также получали земельные наделы. В XVII в. появилась новая категория служилых людей по прибору: рейтары, драгуны, солдаты , которые несли службу в полках иноземного строя , то есть в первых регулярных воинских частей, созданных при царе Алексее Михайловиче.

Духовенство вместе с семьями священнослужителей в XVII в. насчитывало около 1 миллиона человек, то есть составляло около 8 % всего населения страны (12 - 12 миллионов, по оценке П. Н.Милюкова). Духовенство имело особые сословные права. В XVI - первой половине XVII в. оно, согласно Кормчей книге и постановлениям Стоглавого собора 1551 г., было подсудно церковному не только по духовным, но и по всем гражданским делам, кроме тяжких уголовных преступлений. Государство постепенно наступало на феодальные привилегии, и в 1649 г. в соответствии с Соборным Уложением духовенство (за исключением патриаршей епархии) по всем гражданским делам было подчинено Монастырскому приказу, в котором светские лица ведали судом по всем искам, предъявляемым духовенству. Впрочем, в 1667 г. Монастырский приказ был ликвидирован. Особое управление и подсудность духовенства была упразднена только в начале XVIII в. в ходе реформ Петра Великого Духовенство подразделялось на черное, или монашествующее, давшее обет безбрачия, и белое , имевшее семьи. По церковным канонам высшими иерархами могли быть только представители черного духовенства. Главой Русской православной церкви являлся патриарх. Почти до конца XVI в. Русская православная церковь управлялась митрополитом, подчиненным патриарху Константинопольскому. В 1589 г. в России было учреждено патриаршество. Русская православная церковь превратилась в автокефальную, то есть самостоятельную, а патриарх Московский и всея Руси стал равным по сану другим православным патриархам - Александрийскому, Антиохийскому, Иерусалимскому, Сербскому. Вселенским патриархом являлся патриарх Константинопольский, но его власть над автокефальными православными церквями была номинальной.

Первым патриархом Московским и всея Руси был выбран Иов. Патриарх имел свой двор, свои приказы, своих бояр и дворян. Патриархи Филарет и Никон носили титулы "великих государей" и занимали положение, равное царскому. Однако светская власть уверенно держала под своим контролем управление церковью. Борьба патриарха Никона за первенствующее положение в государстве закончилась его полным поражением. (подробнее об этом в разделе Церковный раскол ) Патриархи избирались церковными соборами из нескольких кандидатов, однако на деле выбор был предопределен мнением царя, формально не участвовавшим в соборах.

В XVII в. Русская православная церковь имела 12 архиереев - митрополитов, архиепископов, епископов. Перед назначением епископа намечалось несколько кандидатов, из которых выбирался один. Делал это либо сам патриарх, либо назначение вручалась воле Божьей - с помощью жребия, который по обычаю вынимал малолетний ребенок. Хиротония (возведение в сан) епископа сопровождалась особыми обрядами, после которых новохиротонисанного архиерея сажали на лошадь, и он в сопровождении “халдеев”, бояр и стрельцов объезжал в первый день Кремль, во второй - Белый город, в третий - всю Москву, кропя стены святой водой и осеняя город крестом. В своих епархиях , которых насчитывалось одиннадцать (митрополит Крутицкий пользовался почетным титулом, но не имел епархии) правящим архиереи являлись полноправными феодальными владыками. Они имели свои дворы, свиту из духовных и светских лиц, своих архиерейских стрельцов и слуг. С епархиального духовенства взималась феодальная рента, размер которой колебался в зависимости от доходов церковного прихода. Самой богатой после патриаршей епархии считалась епархия архиепископа Новгородского.

В 1661 г. , по подсчетам церковного историка архиепископа Макария (Булгакова), на Руси было 476 монастырей, имевших земельные вотчины с крестьянами. Если учитывать скиты и пустыни, приписанные к крупным монастырям, а также вновь основанные сибирские монастыри, общее количество обителей на Руси, по некоторым оценкам, приближалось к 3 тысячам. Множества монастырей были знамениты своими подвижниками и чудотворными иконами, самой большой славой пользовались Троице-Сергиев монастырь, Соловецкий монастырь, Чудов монастырь, Новодевичий монастырь, Псковский Печерский монастырь, а после воссоединение с Украиной - Киево-Печерская лавра. Через Приказ большого дворца царь простирал свою власть на жизнь русских монастырей, сам назначал и смещал настоятелей - архимандритов и игуменов , делая исключения лишь для самых знаменитых обителей. В то же время монастыри нередко играли важную политическую роль, превращаясь в центры сопротивления иностранным захватчикам, как Троице-Сергиев монастырь в 1610-1612 гг., или становясь центрами сопротивления царской власти, подобно Соловецкому монастырю в 1668-1675 гг. Черное духовенство сосредоточило в своих руках огромных богатств. По самым скромным подсчетам, патриарху, митрополитам и епископам принадлежало в конце XVII в. около 37 тысяч, в которых числилось около 440 тысяч душ тяглого населения обоего пола. В это число не входили обширные земельные владения монастырей, многие из которых превратились в крупные хозяйственно-экономические центры.

Росту монастырского землевладения способствовал обычай завещать вотчины обителям за "вечный помин души". Вокруг права монастырей принимать такие вклады велась упорная борьба c конца XVI по середину XVII в., когда Соборное Уложение 1649 г. запретило передавать вотчины монастырям и духовенству.

К белому духовенству относились дьяконы, священники и пропотопы . Дьяконы являлись священнослужителями низшего ранга, служившие в церкви вместе со священниками. Протопопы (сейчас их называют протоиереями) были в основном настоятелями крупных городских и соборных кафедральных храмов. Приходское духовенство ранее формировалось из представителей всех сословий, в том числе из грамотных крестьян. Однако в XVII в. наблюдается превращение духовенства в замкнутое сословие. В основном священнослужителями становятся сыновья духовных лиц. Был введен запрет на свободный переход из одного прихода в другой, выборы священников прихожанами были упразднены. Священники теперь "ставились" архиереями, даже если резиденция архиерея находилась за тысячи верст от прихода. При рукоположении священнику вручался служебник. Архиерей объяснял при возложении священных одежд значение и смысл молитв. Рукоположенных не направляли в приход только после того, как он пятнадцать раз отслужит в соборе.

Все священники и дьяконы получали содержание от приписных к храму угодий. Но материальное положение священнослужителей было неодинаковым. На особом положении находилось московское духовенство, получавшее содержание от царя. В еще более выгодном положении находился клир Кремлевских соборов, получавший доходы от поместий с крестьянами, приписанных к этим соборам. Архидиакон Павел Аллепский писал о щеголеватых московских протопопах: "Они носят рясы из ангорской шерсти, фиолетового и зеленого цвета, весьма широкие, с позолоченными пуговицами сверху донизу, на голове - бархатные колпаки сине-фиолетового цвета и зеленые сапоги. Они имеют у себя в услужении многих молодых людей и держат породистых лошадей, на которых всегда ездят. Другие священники, проходя мимо них, снимают перед ними свои колпаки”.

Совсем в ином положении, мало чем отличавшимся от крестьянского, находилось сельское духовенство. Сельским священникам, когда они не могли внести подати в пользу архиерея, приходилось и на правеже стоять и в тюрьмах сидеть. Духовный сан не давал им защиты от произвола местных светских властей, богатых вотчинников и их слуг. В одной из челобитных сельское духовенство жаловалось, что у дворян и боярских людей похвальное слово стало: "Бей попа, что собаку, лишь бы жив был, да кинь 5 рублей."

Повседневная жизнь Русской армии во времена суворовских войн Охлябинин Сергей Дмитриевич

Негромкий быт служилого дворянства

Ну а как же жил сам упомянутый Андрей Болотов, боевой офицер, водивший дружбу со знаменитыми впоследствии братьями Орловыми, прекрасно знавший блестящее столичное офицерство, но предпочитавший для себя губернскую глубинку? Его зять Неклюдов владел благоустроенным имением. Добротный дом с отменно оштукатуренными стенами был расписан масляными красками и обращал на себя внимание даже людей, бывавших в Италии и видавших там нечто подобное. Неклюдовский дом разделялся, как принято было тогда, на две половины - жилую, в которой располагались хозяева, и парадную, рассчитанную исключительно на прием гостей.

Сам же Болотов жил в Тульской губернии в весьма стесненных обстоятельствах. Если у других помещиков были вотчины, включающие в себя село с несколькими деревнями, то здесь было все наоборот. Одна скромная деревенька из 16 дворов на речушке Скниге принадлежала трем Болотовым. Здесь же находились и три усадьбы, почти бок о бок.

Дом вчерашнего офицера стоял у пруда. К нему примыкали фруктовый сад с конопляником. Назвать его в полном смысле усадебным домом постеснялся бы и сам владелец.

Ветхое строение крайне невзрачного вида, одноэтажное, без фундамента, наполовину вросло в землю. Чтобы закрывать ставни на крохотных оконцах, нужно было нагибаться чуть ли не до земли. Состояло же оно всего из трех помещений, причем «…из этих трех одна большая зала была необитаема, потому что была холодной и не отапливалась. Она была скудно омеблирована. Вдоль тесовых стен, сильно почерневших от времени, тянулись скамьи, а в переднем углу, украшенном множеством таких же почерневших икон, стоял стол, покрытый ковром. Две другие небольшие комнаты были жилыми. В светлой угольной громадная, выложенная разноцветными изразцами печь распространяла тепло.

На стенах такое же множество икон, и в переднем углу висел киот с мощами, перед которыми теплилась неугасимая лампада. В этой комнате стояли несколько стульев, комод и кровать. Здесь, почти не выходя из нее, жила, овдовев, мать Болотова. Третья, сообщавшаяся с сенями, совсем уже маленькая комната служила в одно и то же время детской, девичьей и лакейской. От всего в этом дворянском доме веяло стариной еще XVII века, и только тетрадь геометрических чертежей, появившаяся вместе с молодым хозяином, была новостью среди этой старинной обстановки» {24} .

Усадебный дом Андрея Тимофеевича Болотова, хотя и существовал в веке восемнадцатом, своим убранством относился, конечно же, к семнадцатому столетию. Тому же столетию принадлежал и другой усадебный дом его родственника - двоюродного деда М. О. Данилова. Судя по запискам майора Данилова, содержался он в прекрасном состоянии.

«Усадьба, где он жил (имеется в виду М. О. Данилов. - С.О .), в селе Харине - преизрядная была: два сада, пруд и кругом всей усадьбы рощи. Церковь в селе деревянная. Хоромы у него были высокие на омшаниках и снизу в верхние сени была со двора предлинная лестница; оную лестницу покрывал ветвями своими превеликий, стоящий близ крыльца широкий и густой вяз. Все его высокие и обширные с виду хоромы состояли из двух жилых горниц, через сени стоящих; в одной горнице он жил зимою, а в другой летом».

В похожих, хотя и более скромных условиях жило, а точнее ютилось провинциальное служилое дворянство в первой половине XVIII столетия. Причем даже и эти достаточно бедные «дворянские гнезда» в те годы, как правило, пустовали. Причина проста. Обитатели большей частью пребывали на военной службе. Андрей Болотов вспоминает о своих детских годах: «Околоток наш был тогда так пуст, что никого из хороших и богатых соседей в близости к нам не было».

А оживали все эти усадьбы только на короткое время между военными походами, когда служилые люди распускались по домам. С возникновением же регулярной армии, которая чуть ли не постоянно находилась на театре военных действий, такие поголовные роспуски служилых людей и вовсе прекращаются. Их заменяют уже увольнения отдельных лиц, да и то - в кратковременные отпуска.

Служилому дворянину надолго приходится расставаться со своими милыми сердцу окрестностями - полями, рощами, лесами. А когда, одряхлев и постарев на службе, он получал отставку, то о родных местах у него сохранялось лишь смутное воспоминание.

Интересно, к примеру, донесение Сенату некоего бригадира Кропотова. В нем он упоминает, что в своем поместье не бывал целых 27 лет, находясь постоянно на военной службе.

И только в начале 30-х годов XVIII века служебное бремя дворянина немного ослабевает. Причина в том, что рядовой контингент постоянной регулярной армии пополняется посредством рекрутских наборов из податных сословий. Так что служилый дворянин используется только для занятий офицерских должностей. Однако вместо одних тягот появляются другие. Помещик становится ответственным перед правительством за сбор подушной подати со своих крестьян. И вот это-то как раз и требует присутствия дворянина в деревне. Так что теперь военную обязанность перевешивает финансовая.

Уже после Петра I появляется целый ряд мер, направленных к облегчению и сокращению срока дворянской службы. При Екатерине I значительное число офицеров и солдат из дворян получает продолжительные отпуска из армии для наблюдения за домашней экономией.

Анна Иоанновна делает еще один шаг к облегчению участи служилого дворянства. По закону 1736 года один сын из дворянской семьи получает свободу от военной службы для занятий сельским хозяйством.

Именно в эти годы военная служба ограничивается сроком в 25 лет. И при укоренившемся среди дворян обычае записывать детей на военную службу еще в младенчестве отставка для многих наступает очень рано. Так постепенно начинается отток представителей Русской армии в провинцию.

Однако настоящее оживление в провинции заметно уже после появления закона о дворянской вольности 1762 года. А последующие законы 1775 и 1785 годов объединяют, сплачивают «вольных дворян» в дворянские общества и организуют из их числа местную администрацию.