Иисус и хананеянка: история одной жестокости. Материнское прошение о помиловании осужденного
Мирская молва —
Морская волна.
Пословица.
Я был уверен, что виною всему было самовольное мое отсутствие из Оренбурга. Я легко мог оправдаться: наездничество не только никогда не было запрещено, во еще всеми силами было ободряемо. Я мог быть обвинен в излишней запальчивости, а не в ослушании. Но приятельские сношения мои с Пугачевым могли быть доказаны множеством свидетелей и должны были казаться по крайней мере весьма подозрительными. Во всю дорогу размышлял я о допросах, меня ожидающих, обдумывал свои ответы и решился перед судом объявить сущую правду, полагая сей способ оправдания самым простым, а вместе и самым надежным. Я приехал в Казань, опустошенную и погорелую. По улицам, наместо домов, лежали груды углей и торчали закоптелые стены без крыш и окон. Таков был след, оставленный Пугачевым! Меня привезли в крепость, уцелевшую посереди сгоревшего города. Гусары сдали меня караульному офицеру. Он велел кликнуть кузнеца. Надели мне на ноги цепь и заковали ее наглухо. Потом отвели меня в тюрьму и оставили одного в тесной и темной конурке, с одними голыми стенами и с окошечком, загороженным железною решеткою. Таковое начало не предвещало мне ничего доброго. Однако ж я не терял ни бодрости, ни надежды. Я прибегнул к утешению всех скорбящих и, впервые вкусив сладость молитвы, излиянной из чистого, но растерзанного сердца, спокойно заснул, не заботясь о том, что со мною будет. На другой день тюремный сторож меня разбудил с объявлением, что меня требуют в комиссию. Два солдата повели меня через двор в комендантский дом, остановились в передней и впустили одного во внутренние комнаты. Я вошел в залу довольно обширную. За столом, покрытым бумагами, сидели два человека: пожилой генерал, виду строгого и холодного, и молодой гвардейский капитан, лет двадцати осьми, очень приятной наружности, ловкий и свободный в обращении. У окошка за особым столом сидел секретарь с пером за ухом, наклонясь над бумагою, готовый записывать мои показания. Начался допрос. Меня спросили о моем имени и звании. Генерал осведомился, не сын ли я Андрея Петровича Гринева? И на ответ мой возразил сурово: «Жаль, что такой почтенный человек имеет такого недостойного сына!» Я спокойно отвечал, что каковы бы ни были обвинения, тяготеющие на мне, я надеюсь их рассеять чистосердечным объяснением истины. Уверенность моя ему не понравилась. «Ты, брат, востер, — сказал он мне нахмурясь, — но видали мы и не таких!» Тогда молодой человек спросил меня: по какому случаю и в какое время вошел я в службу к Пугачеву и по каким поручениям был я им употреблен? Я отвечал с негодованием, что я, как офицер и дворянин, ни в какую службу к Пугачеву вступать и никаких поручений от него принять не мог. — Каким же образом, — возразил мой допросчик, — дворянин и офицер один пощажен самозванцем, между тем как все его товарищи злодейски умерщвлены? Каким образом этот самый офицер и дворянин дружески пирует с бунтовщиками, принимает от главного злодея подарки, шубу, лошадь и полтину денег? Отчего произошла такая странная дружба и на чем она основана, если не на измене или по крайней мере на гнусном и преступном малодушии? Я был глубоко оскорблен словами гвардейского офицера и с жаром начал свое оправдание. Я рассказал, как началось мое знакомство с Пугачевым в степи, во время бурана; как при взятии Белогорской крепости он меня узнал и пощадил. Я сказал, что тулуп и лошадь, правда, не посовестился я принять от самозванца; но что Белогорскую крепость защищал я противу злодея до последней крайности. Наконец я сослался и на моего генерала, который мог засвидетельствовать мое усердие во время бедственной оренбургской осады. Строгий старик взял со стола открытое письмо и стал читать его вслух: — «На запрос вашего превосходительства касательно прапорщика Гринева, якобы замешанного в нынешнем смятении и вошедшего в сношения с злодеем, службою недозволенные и долгу присяги противные, объяснить имею честь: оный прапорщик Гринев находился на службе в Оренбурге от начала октября прошлого 1773 года до 24 февраля нынешнего года, в которое число он из города отлучился и с той поры уже в команду мою не являлся. А слышно от перебежчиков, что он был у Пугачева в слободе и с ним вместе ездил в Белогорскую крепость, в коей прежде находился он на службе; что касается до его поведения, то я могу...» Тут он прервал свое чтение и сказал мне сурово: «Что ты теперь скажешь себе в оправдание?» Я хотел было продолжать, как начал, и объяснить мою связь с Марьей Ивановной так же искренно, как и все прочее. Но вдруг почувствовал непреодолимое отвращение. Мне пришло в голову, что если назову ее, то комиссия потребует ее к ответу; и мысль впутать имя ее между гнусными изветами злодеев и ее самую привести на очную с ними ставку — эта ужасная мысль так меня поразила, что я замялся и спутался. Судьи мои, начинавшие, казалось, выслушивать ответы мои с некоторою благосклонностию, были снова предубеждены противу меня при виде моего смущения. Гвардейский офицер потребовал, чтоб меня поставили на очную ставку с главным доносителем. Генерал велел кликнуть вчерашнего злодея. Я с живостию обратился к дверям, ожидая появления своего обвинителя. Через несколько минут загремели цепи, двери отворились, и вошел — Швабрин. Я изумился его перемене. Он был ужасно худ и бледен. Волоса его, недавно черные как смоль, совершенно поседели; длинная борода была всклокочена. Он повторил обвинения свои слабым, но смелым голосом. По его словам, я отряжен был от Пугачева в Оренбург шпионом; ежедневно выезжал на перестрелки, дабы передавать письменные известия о всем, что делалось в городе; что наконец явно передался самозванцу, разъезжал с ним из крепости в крепость, стараясь всячески губить своих товарищей-изменников, дабы занимать их места и пользоваться наградами, раздаваемыми от самозванца. Я выслушал его молча и был доволен одним: имя Марьи Ивановны не было произнесено гнусным злодеем, оттого ли, что самолюбие его страдало при мысли о той, которая отвергла его с презрением; оттого ли, что в сердце его таилась искра того же чувства, которое и меня заставляло молчать, — как бы то ни было, имя дочери белогорского коменданта не было произнесено в присутствии комиссии. Я утвердился еще более в моем намерении, и когда судьи спросили: чем могу опровергнуть показания Швабрина, я отвечал, что держусь первого своего объяснения и ничего другого в оправдание себе сказать не могу. Генерал велел нас вывести. Мы вышли вместе. Я спокойно взглянул на Швабрина, но не сказал ему ни слова. Он усмехнулся злобной усмешкою и, приподняв свои цепи, опередил меня и ускорил свои шаги. Меня опять отвели в тюрьму и с тех пор уже к допросу не требовали. Я не был свидетелем всему, о чем остается мне уведомить читателя; но я так часто слыхал о том рассказы, что малейшие подробности врезались в мою память и что мне кажется, будто бы я тут же невидимо присутствовал. Марья Ивановна принята была моими родителями с тем искренним радушием, которое отличало людей старого века. Они видели благодать божию в том, что имели случай приютить и обласкать бедную сироту. Вскоре они к ней искренно привязались, потому что нельзя было ее узнать и не полюбить. Моя любовь уже не казалась батюшке пустою блажью; а матушка только того и желала, чтоб ее Петруша женился на милой капитанской дочке. Слух о моем аресте поразил все мое семейство. Марья Ивановна так просто рассказала моим родителям о странном знакомстве моем с Пугачевым, что оно не только не беспокоило их, но еще заставляло часто смеяться от чистого сердца. Батюшка не хотел верить, чтобы я мог быть замешан в гнусном бунте, коего цель была ниспровержение престола и истребление дворянского рода. Он строго допросил Савельича. Дядька не утаил, что барин бывал в гостях у Емельки Пугачева и что-де злодей его таки жаловал; но клялся, что ни о какой измене он и не слыхивал. Старики успокоились и с нетерпением стали ждать благоприятных вестей. Марья Ивановна сильно была встревожена, но молчала, ибо в высшей степени была одарена скромностию и осторожностию. Прошло несколько недель... Вдруг батюшка получает из Петербурга письмо от нашего родственника князя Б **. Князь писал ему обо мне. После обыкновенного приступа, он объявлял ему, что подозрения насчет участия моего в замыслах бунтовщиков, к несчастию, оказались слишком основательными, что примерная казнь должна была бы меня постигнуть, но что государыня, из уважения к заслугам и преклонным летам отца, решилась помиловать преступного сына и, избавляя его от позорной казни, повелела только сослать в отдаленный край Сибири на вечное поселение. Сей неожиданный удар едва не убил отца моего. Он лишился обыкновенной своей твердости, и горесть его (обыкновенно немая) изливалась в горьких жалобах. «Как! — повторял он, выходя из себя. — Сын мой участвовал в замыслах Пугачева! Боже праведный, до чего я дожил! Государыня избавляет его от казни! От этого разве мне легче? Не казнь страшна: пращур мой умер на лобном месте, отстаивая то, что почитал святынею своей совести; отец мой пострадал вместе с Волынским и Хрущевым. Но дворянину изменить своей присяге, соединиться с разбойниками, с убийцами, с беглыми холопьями!.. Стыд и срам нашему роду!..» Испуганная его отчаянием матушка не смела при нем плакать и старалась возвратить ему бодрость, говоря о неверности молвы, о шаткости людского мнения. Отец мой был неутешен. Марья Ивановна мучилась более всех. Будучи уверена, что я мог оправдаться, когда бы только захотел, она догадывалась об истине и почитала себя виновницею моего несчастия. Она скрывала от всех свои слезы и страдания и между тем непрестанно думала о средствах, как бы меня спасти. Однажды вечером батюшка сидел на диване, перевертывая листы Придворного календаря; но мысли его были далеко, и чтение не производило над ним обыкновенного своего действия. Он насвистывал старинный марш. Матушка молча вязала шерстяную фуфайку, и слезы изредка капали на ее работу. Вдруг Марья Ивановна, тут же сидевшая за работой, объявила, что необходимость ее заставляет ехать в Петербург и что она просит дать ей способ отправиться. Матушка очень огорчилась. «Зачем тебе в Петербург? — сказала она. — Неужто, Марья Ивановна, хочешь и ты нас покинуть?» Марья Ивановна отвечала, что вся будущая судьба ее зависит от этого путешествия, что она едет искать покровительства и помощи у сильных людей, как дочь человека, пострадавшего за свою верность. Отец мой потупил голову: всякое слово, напоминающее мнимое преступление сына, было ему тягостно и казалось колким упреком. «Поезжай, матушка! — сказал он ей со вздохом. — Мы твоему счастию помехи сделать не хотим. Дай бог тебе в женихи доброго человека, не ошельмованного изменника». Он встал и вышел из комнаты. Марья Ивановна, оставшись наедине с матушкою, отчасти объяснила ей свои предположения. Матушка со слезами обняла ее и молила бога о благополучном конце замышленного дела. Марью Ивановну снарядили, и через несколько дней она отправилась в дорогу с верной Палашей и с верным Савельичем, который, насильственно разлученный со мною, утешался по крайней мере мыслию, что служит нареченной моей невесте. Марья Ивановна благополучно прибыла в Софию и, узнав на почтовом дворе, что Двор находился в то время в Царском Селе, решилась тут остановиться. Ей отвели уголок за перегородкой. Жена смотрителя тотчас с нею разговорилась, объявила, что она племянница придворного истопника, и посвятила ее во все таинства придворной жизни. Она рассказала, в котором часу государыня обыкновенно просыпалась, кушала кофей, прогуливалась; какие вельможи находились в то время при ней; что изволила она вчерашний день говорить у себя за столом, кого принимала вечером, — словом, разговор Анны Власьевны стоил нескольких страниц исторических записок и был бы драгоценен для потомства. Марья Ивановна слушала ее со вниманием. Они пошли в сад. Анна Власьевна рассказала историю каждой аллеи и каждого мостика, и, нагулявшись, они возвратились на станцию очень довольные друг другом. На другой день рано утром Марья Ивановна проснулась, оделась и тихонько пошла в сад. Утро было прекрасное, солнце освещало вершины лип, пожелтевших уже под свежим дыханием осени. Широкое озеро сияло неподвижно. Проснувшиеся лебеди важно выплывали из-под кустов, осеняющих берег. Марья Ивановна пошла около прекрасного луга, где только что поставлен был памятник в честь недавних побед графа Петра Александровича Румянцева. Вдруг белая собачка английской породы залаяла и побежала ей навстречу. Марья Ивановна испугалась и остановилась. В эту самую минуту раздался приятный женский голос: «Не бойтесь, она не укусит». И Марья Ивановна увидела даму, сидевшую на скамейке противу памятника. Марья Ивановна села на другом конце скамейки. Дама пристально на нее смотрела; а Марья Ивановна, со своей стороны бросив несколько косвенных взглядов, успела рассмотреть ее с ног до головы. Она была в белом утреннем платье, в ночном чепце и в душегрейке. Ей казалось лет сорок. Лицо ее, полное и румяное, выражало важность и спокойствие, а голубые глаза и легкая улыбка имели прелесть неизъяснимую. Дама первая перервала молчание. — Вы, верно, не здешние? — сказала она. — Точно так-с: я вчера только приехала из провинции. — Вы приехали с вашими родными? — Никак нет-с. Я приехала одна. — Одна! Но вы так еще молоды. — У меня нет ни отца, ни матери. — Вы здесь, конечно, по каким-нибудь делам? — Точно так-с. Я приехала подать просьбу государыне. — Вы сирота: вероятно, вы жалуетесь на несправедливость и обиду? — Никак нет-с. Я приехала просить милости, а не правосудия. — Позвольте спросить, кто вы таковы? — Я дочь капитана Миронова. — Капитана Миронова! того самого, что был комендантом в одной из оренбургских крепостей? — Точно так-с. Дама, казалось, была тронута. «Извините меня, — сказала она голосом еще более ласковым, — если я вмешиваюсь в ваши дела; но я бываю при дворе; изъясните мне, в чем состоит ваша просьба, и, может быть, мне удастся вам помочь.» Марья Ивановна встала и почтительно ее благодарила. Все в неизвестной даме невольно привлекало сердце и внушало доверенность. Марья Ивановна вынула из кармана сложенную бумагу и подала ее незнакомой своей покровительнице, которая стала читать ее про себя. Сначала она читала с видом внимательным и благосклонным; но вдруг лицо ее переменилось, — и Марья Ивановна, следовавшая глазами за всеми ее движениями, испугалась строгому выражению этого лица, за минуту столь приятному и спокойному. — Вы просите за Гринева? — сказала дама с холодным видом. — Императрица не может его простить. Он пристал к самозванцу не из невежества и легковерия, но как безнравственный и вредный негодяй. — Ах, неправда! — вскрикнула Марья Ивановна. — Как неправда! — возразила дама, вся вспыхнув. — Неправда, ей-богу неправда! Я знаю все, я все вам расскажу. Он для одной меня подвергался всему, что постигло его. И если он не оправдался перед судом, то разве потому только, что не хотел запутать меня. — Тут она с жаром рассказала все, что уже известно моему читателю. Дама выслушала ее со вниманием. «Где вы остановились?» — спросила она потом; и услыша, что у Анны Власьевны, примолвила с улыбкою: «А! знаю. Прощайте, не говорите никому о нашей встрече. Я надеюсь, что вы недолго будете ждать ответа на ваше письмо». С этим словом она встала и вошла в крытую аллею, а Марья Ивановна возвратилась к Анне Власьевне, исполненная радостной надежды. Хозяйка побранила ее за раннюю осеннюю прогулку, вредную, по ее словам, для здоровья молодой девушки. Она принесла самовар и за чашкою чая только было принялась за бесконечные рассказы о дворе, как вдруг придворная карета остановилась у крыльца, и камер-лакей вошел с объявлением, что государыня изволит к себе приглашать девицу Миронову. Анна Власьевна изумилась и расхлопоталась. «Ахти господи! — закричала она. — Государыня требует вас ко двору. Как же это она про вас узнала? Да как же вы, матушка, представитесь к императрице? Вы, я чай, и ступить по-придворному не умеете... Не проводить ли мне вас? Все-таки я вас хоть в чем-нибудь да могу предостеречь. И как же вам ехать в дорожном платье? Не послать ли к повивальной бабушке за ее желтым роброном?» Камер-лакей объявил, что государыне угодно было, чтоб Марья Ивановна ехала одна и в том, в чем ее застанут. Делать было нечего: Марья Ивановна села в карету и поехала во дворец, сопровождаемая советами и благословениями Анны Власьевны. Марья Ивановна предчувствовала решение нашей судьбы; сердце ее сильно билось и замирало. Чрез несколько минут карета остановилась у дворца. Марья Ивановна с трепетом пошла по лестнице. Двери перед нею отворились настежь. Она прошла длинный ряд пустых великолепных комнат; камер-лакей указывал дорогу. Наконец, подошед к запертым дверям, он объявил, что сейчас об ней доложит, и оставил ее одну. Мысль увидеть императрицу лицом к лицу так устрашала ее, что она с трудом могла держаться на ногах. Через минуту двери отворились, и она вошла в уборную государыни. Императрица сидела за своим туалетом. Несколько придворных окружали ее и почтительно пропустили Марью Ивановну. Государыня ласково к ней обратилась, и Марья Ивановна узнала в ней ту даму, с которой так откровенно изъяснялась она несколько минут тому назад. Государыня подозвала ее и сказала с улыбкою: «Я рада, что могла сдержать вам свое слово и исполнить вашу просьбу. Дело ваше кончено. Я убеждена в невинности вашего жениха. Вот письмо, которое сами потрудитесь отвезти к будущему свекру». Марья Ивановна приняла письмо дрожащею рукою и, заплакав, упала к ногам императрицы, которая подняла ее и поцеловала. Государыня разговорилась с нею. «Знаю, что вы не богаты, — сказала она, — но я в долгу перед дочерью капитана Миронова. Не беспокойтесь о будущем. Я беру на себя устроить ваше состояние». Обласкав бедную сироту, государыня ее отпустила. Марья Ивановна уехала в той же придворной карете. Анна Власьевна, нетерпеливо ожидавшая ее возвращения, осыпала ее вопросами, на которые Марья Ивановна отвечала кое-как. Анна Власьевна хотя и была недовольна ее беспамятством, но приписала оное провинциальной застенчивости и извинила великодушно. В тот же день Марья Ивановна, не полюбопытствовав взглянуть на Петербург, обратно поехала в деревню... Здесь прекращаются записки Петра Андреевича Гринева. Из семейственных преданий известно, что он был освобожден от заключения в конце 1774 года, по именному повелению; что он присутствовал при казни Пугачева, который узнал его в толпе и кивнул ему головою, которая через минуту, мертвая и окровавленная, показана была народу. Вскоре потом Петр Андреевич женился на Марье Ивановне. Потомство их благоденствует в Симбирской губернии. В тридцати верстах от *** находится село, принадлежащее десятерым помещикам. В одном из барских флигелей показывают собственноручное письмо Екатерины II за стеклом и в рамке. Оно писано к отцу Петра Андреевича и содержит оправдание его сына и похвалы уму и сердцу дочери капитана Миронова. Рукопись Петра Андреевича Гринева доставлена была нам от одного из его внуков, который узнал, что мы заняты были трудом, относящимся ко временам, описанным его дедом. Мы решились, с разрешения родственников, издать ее особо, приискав к каждой главе приличный эпиграф и дозволив себе переменить некоторые собственные имена.
19 окт. 1836.
Это произведение перешло в общественное достояние. Произведение написано автором, умершим более семидесяти лет назад, и опубликовано прижизненно, либо посмертно, но с момента публикации также прошло более семидесяти лет. Оно может свободно использоваться любым лицом без чьего-либо согласия или разрешения и без выплаты авторского вознаграждения.
Аноним 5 704Материнское прошение о помиловании осужденного. Ходатайство матери с просьбой помиловать ее сына составляется на имя президента государства, однако рассматривает его специально созданная комиссия. В каждом городе Российской Федерации есть своя комиссия по рассмотрению подобных прошений.
Приоритет при рассмотрении будет иметь то ходатайство матери, которое подкреплено и прошением самого осужденного с убеждением его искреннего раскаяния в осуществленном преступлении.
Именно в материнских прошениях часто присутствуют доводы, ввиду которых комиссия и принимает положительное решение.
Ходатайство с просьбой о помилования должно быть написано от руки в свободной форме. Однако при этом юристы рекомендуют придерживаться следующей последовательности изложения:
- информация об адресате (Президенту РФ, ФИО) и о просителе;
- введение с описанием личности осужденного, причиной лишения его свободы, дата его осуждения и срок фактического отбытия наказания;
- прошение о помиловании (нужно указать доводы, по которым осужденного следует помиловать);
- список приложенных документов;
- дата и подпись просителя.
Также в материнском прошении о помиловании следует указать все весомые аргументы, которые склонят комиссию в пользу принятия положительного решения.
Материнское прошение о помиловании осужденного
Председателю Московского городского суда
от Култаевой Нины Аркадьевны,
мамы осужденного
Култаева Сергея Петровича, 1980 г. р. , ст. 228.1 УК РФ,
срок 2 года 6 месяцев
л/свободы с 10.11.20__ г. к. с. 09.05.20__ г.
Ходатайство
Я, мама осужденного Култаева Сергея Петровича, пенсионерка, у меня единственный сын, отбывает наказание в ИК № __. Так как я инвалид-пенсионер, то мне необходим постоянный уход и посторонняя помощь. Он мой единственный сын. Я возлагаю на него надежды. Он отбыл 1/2 части назначенного судом наказания. За период отбывания наказания взысканий не имеет, имеет 3 поощрения. Он очень добрый, отзывчивый человек. В тюрьму попал первый раз. Вину по приговору суда признал полностью, в содеянном раскаивается. Исков не имеет. Прошу Вас, рассмотреть его дело в городском суде по вопросу предоставления условно-досрочного освобождения от отбывания наказания.
Приложения к заявлению: _________
Дата ________
Подпись _________
В случае перевода осужденного, подавшего ходатайство о помиловании , в другое учреждение, исполняющее наказание, освобождения его от отбывания наказания, а также изменения иных обстоятельств, имеющих существенное значение для решения вопроса о помиловании (представление осужденного к условно-досрочному освобождению, замена неотбытой части наказания более мягким видом наказания, совершение злостного нарушения установленного порядка отбывания наказания или нового преступления), администрация учреждения, в котором отбывал наказание осужденный, незамедлительно по телеграфу или посредством факсимильной связи уведомляет об этом территориальный орган уголовно-исполнительной системы, комиссию, высшее должностное лицо субъекта Российской Федерации (руководителя высшего исполнительного органа государственной власти субъекта Российской Федерации), а также Администрацию Президента Российской Федерации. При переводе осужденного в другое учреждение, исполняющее наказание, в обязательном порядке в уведомлении указывается новый адрес его места нахождения.
О состоявшемся судебном решении в связи с рассмотрением вопроса об условно-досрочном освобождении осужденного, ходатайствующего о помиловании, о замене ему неотбытой части наказания более мягким видом наказания или о прекращении в отношении него уголовного преследования по реабилитирующим основаниям, администрация учреждения сообщает дополнительно по телеграфу или факсимильной связью в территориальный орган уголовно-исполнительной системы, комиссию, высшему должностному лицу субъекта Российской Федерации (руководителю высшего исполнительного органа государственной власти субъекта Российской Федерации), а также Администрацию Президента Российской Федерации.
Уведомление регистрируется администрацией учреждения в журнале учета ходатайств о помиловании.
Так вот, прочла я пару раз «Отче..», ну и не помню как, но всё-таки заснула. Утром дочери рассказываю, а она мне, почему, мол, не разбудила, если повторится - буди. На следующую ночь всё опять повторилось, причём при зажжённом свете, но мы бдили уже вдвоём. Представляете, даже ручка дверная поворачивалась, но за дверьми никого не было! В батареях - будто птица барахталась. В общем - кошмар на улице вязов! Поспать нам так и не удалось, и еле дождавшись утра, мы рванули к администратору. Он безропотно переселил нас в другое крыло, видимо, не мы первые были такие. А за столом в столовой с нами сидела женщина из Фрязино, физик (верующая, на то время с 20-летним стажем!), и когда мы ей рассказали о наших приключениях, она посоветовала походить по комнате с огнём по часовой стрелке и почитать «Отче наш», что мы и сделали в новом номере. Но отдых всё равно был испорчен, я каждый раз с трудом засыпала, всё прислушивалась. Муж, приехавши за нами, не сильно поверил в наши «басни» и, встретив своего сослуживца, со смехом рассказал ему о наших приключениях, на что тот ответил: «Это что, я в своей комнате (рядом с нашим новым номером) мужика видел ночью, но рядом на тумбочке тарелка с арбузом стояла и нож, так я его схватил, и «оно» исчезло".
Вот такой был у меня опыт осознания того, что потусторонний мир таки существует, хоть мы его и не видим. А соседка по столу мне дала ещё две молитвы, ту, что в заголовке я как-то сразу запомнила, а «Символ веры» почему-то не смогла. Ниже привожу молитву о прощении в том виде, в котором мне её дали.
«Прости, Господи, и помилуй, ненавидящих и обидящих мя и творящих мя напасти и не дай, Господи, им погибнути мене ради грешной»
Вобщем-то эта молитва и является основным смыслом учения Христа.
Мы с Надей (так звали соседку) много говорили о её вере, о всепрощении, хотя тогда до меня туго доходило, как можно прощать убийц и других нелюдей, но она пожимала плечами и говорила: «Можно».
А несколько лет спустя, уже в СЙ со мной что-то такое непонятное произошло, отчего у меня две недели, не переставая, болела голова, хотя вообще-то я этим никогда не страдала. Причём болела она не «между прочим», а «конкретно», и когда моя сотрудница меня о чём-то спросила, я ей ответила, что пока у меня не перестанет болеть голова, я ни о чём не могу думать. На что она мне и говорит: «А чего ж ты молитву не почитаешь, которую сама же мне и давала (оказывается, а я уже и не помнила об этом). С какой такой радости она решила, что мне именно эта молитва должна помочь - не знаю, но по дороге домой я её таки прочла на всякий случай, и …только через пару дней вспомнила о моей бедной головушке, которая уже была вовсе и не бедной. А надо сказать, что в тот момент меня, ну очень сильно «доставал» один товарищ, и хотя мне казалось, что я на него зла не держу, видимо что-то было всё же не так, ну, а когда прочла молитву, стало, видать, на свои места.
Вот такое вступленьице.
Это я всё к тому, что Христос, который «курирует» наш шестой центр, завещал нам прощать всех, и врагов своих в том числе, если не в первую очередь. Но это довольно-таки сложно принять, если не понимать, что каждый человек находится на каком-то определённом уровне своего духовного развития и то, что недопустимо для продвинутого, в этом смысле, человека, то - норма жизни для аутсайдера. Мы же не обижаемся на пьянчужку, который послал нас «по-матерински», но очень далеко? Нет, потому что понимаем, человек не в себе, он перепи л. Или на первоклассника, за то, что он не может взять тройной интеграл. Опять же, понимаем - не дорос. Вот так же и в духовной эволюции, кто-то звёздами любуется, а кто-то в луже лежит после «вчерашнего». Каждому - своё, как говорится. Поэтому, видимо, надо поднатужиться и великодушно «делать скидку» каждому, кто, по-нашему мнению, «не дорос» до правильных поступков. У него всё ещё впереди. А может, и нет, от него зависит. Сейчас много народу занимается самоуничтожением, и не только пьюще-куряще-колотого. Но в любом случае - это их проблемы, и мы не можем ничего решить за них, и обижаться, а тем более не прощать - себе же хуже. Не знаю кому как, а для меня такой довод оказался весьма убедительным, да и сама я давно для себя поняла, что обижаться на людей дело совершенно бесполезное, всё равно, что обижаться на розу за то, что она колючая.
И мне нравится в нас это качество - не обижаться или, может, поначалу хотя бы делать вид - это избавляет от излишней напряжёнки в отношениях, во-первых, а во-вторых, позволяет не выставлять напоказ свой диагноз. Ведь те, кто прошёл хотя бы «школу» уже знают: обижаешься, значит эго зашкаливает, жадничаешь - наби лечить надо и т.д. То есть хвастать особо нечем. Это в обычной жизни люди чуть ли не гордятся своими инфарктами да инсультами, как будто что-то героическое совершили, а на самом деле - живут, сильно нарушая правила жизненного движения.
Ещё вернусь к тому, что нас частенько упрекают в том, будто мы полезли не в «своё». Вот есть же православная вера, ну и верьте себе на здоровье, как все нормальные люди. Ну, я где-то вначале писала уже о том, что вроде бы все давно поняли, что Бог - один для всех, но люди упрямо стремятся расслоиться и отгородиться друг от друга, нарушая при этом сам принцип христианства - прощать, а это значит жить в мире, ибо нет тогда причин для вражды. И когда наблюдаешь эту «ворожнэчу» между церквями, то лично у меня возникает недоверие ко всем конфессиям сразу, и мало-мальских потуг к их объединению как-то тоже не ощущается. Или, может, я что-то пропустила?
А в СЙ мы поклоняемся непосредственно Христу и не между прочим, а конкретно , по пунктам выполняем его наставления. И не понимаем, как можно воспринимать его без Матери, о которой в библии - как-то уж очень скупо. И поклонение в СЙ не просто ритуал, нет, без искренности, без излучения любви - это всё не более, чем физзарядка.
Ну и ещё один момент. Сейчас очень многие носят крестики, которые давно уже стали украшением, а вовсе не символом, хотя мало кто знает, что крест - это преобразованная свастика, но христиане-то носят его как символ распятия Бога, в общем, что-то как-то не вяжется. Носить на себе, пусть даже символически, то, на чём убили Христа - это всё равно, что как если бы у нас кого-то убили из пистолета, а мы бы стали носить на себе кулон в виде него. Бр-р.
А. Иванов «Явление Мессии»
Однажды, будучи на курсах в Москве, я решила сходить в Третьяковку, потому как стыдно было этого не сделать. И как-то так получилось, что пошла я туда одна (обычно я старалась «прицепиться» к архитекторам, с ними интереснее, они много знают), и народу там почти не было. Очень быстро наткнувшись на это полотно, дальше уже идти никуда не хотелось, благо там стояли скамеечки, и можно было присесть. У меня тогда как раз был период «глубоких раздумий» о «вечности» и, говоря теперешним языком, я просто «впала в глубокую медитацию». Поначалу ещё роились какие-то мысли о самой картине, о несчастном художнике, который после 20 лет кропотливого труда не был оценён при царском дворе, но стоило ему умереть, как через три дня явился посыльный и передал, что царь покупает картину и жалует ему орден Святого Владимира. Ну, в общем, всё как всегда. («Пришло, но слишком поздно. Всё всегда приходит слишком поздно» - Л.Андреев). А потом, не знаю, сколько времени я просидела просто так, глядя на приближающегося Христа, не подозревая, что Он уже вплотную приблизился и к моей жизни. Вскоре была Финляндия, история с библией (в первых записях), моя попытка изобразить Христа и … сахаджа йога. У меня с первых дней было такое ощущение, что это Он привёл меня сюда. Сейчас, когда смотришь на всё с высоты минувших лет и, сопоставляя хронологию событий, это ощущение усиливается ещё больше.
nbsp; Но на этом же уровне у нас есть ещё две божественных энергии: слева - Махавира, о котором, по крайней мере из европейцев знает мало кто, и справа - Будда, о котором знают практически все. И жили они в одно и тоже время - 5 веков до н.э., как бы уравновешивая левую и правую стороны.Махавира (великий воин) - это инкарнация Бхайравы или «по нашему» - Святого Михаила. Его миссией было изучить левую сторону, сторону нашего прошлого, которое закладывается в нас с момента нашего создания. Ведь каждый момент настоящего через мгновение становится прошлым. И люди, которые любят «уходить» в прошлое, любят жалеть себя, те, кто подвержен стрессам, рискуют очень быстро «повредить» левую сторону своими же негативными вибрациями, которые притягивают «такое же». Доведя таким образом количество негатива до критической массы, можно спровоцировать поражение левосторонних центров и вызвать тем самым психосоматические заболевания. Зная это, невольно начинаешь дисциплинировать свои эмоции. Если ты, конечно, себе не враг. Но умственные усилия, к сожалению, помогают мало, поэтому, в который раз можно повторить: «Надо, граждане, чиститься», тогда постепенно всё приходит в норму.
Nbsp;
Махавира Будда
Что касается Будды, то только далёкий от духовного мира человек не знает, что смыслом жизни Будды было осознание того, что все наши несчастья, стрессы от несбывшихся «мечт». А когда очень сильно чего-то хочешь, то не редко оно становится, как на зло, неуловимым и недостижимым, как будто с нами кто-то играется, (но мы-то не играемся!) , и это частенько вводит нас в отчаяние. Будда всю свою жизнь посвятил поискам «пути»: он читал «Упанишады », учился жизни отшельника и занимался суровым самоистязанием. Но всё это не приносило ему должного удовлетворения и ответа на мучившие его вопросы. И уставши однажды от суровых исканий, изнемогая от усталости, он прилёг под деревом смоковницы и … получил от Ади Шакти (первозданной энергии) свою реализацию. И всё разъяснилось и стало понятным.
Источники страдания — привязанность и ненависть. Все остальные пагубные эмоции, как правило, порождены ими. Их последствия и приводят к страданию. Корень же привязанности и ненависти — в отсутствии знаний истинной природы всех существ и неодушевлённых предметов, а также неверного представления и ошибочного понимания реальности.
«Моё благое мышление есть причина моего счастья и условие счастья других»
Т.е., получив знания, что тоже не так уж и мало, мы должны заняться взращиванием добродетелей: нравственности, мудрости. Другими словами, мы пришли к тому, с чего надо начинать - с очищения муладхары - корня творения , первого тонкого центра, речь о котором в одноименном разделе.
Как-то питерские йоги посоветовали посмотреть фильм «Маленький Будда» с Киану Ривзом в главной роли. Мне это здорово помогло «проникнуться». Да и актёр стал поэтому одним из самых любимых. Кстати, его имя означает «прохладный бриз над горами». Но несколько лет спустя он сыграл в фильме «Адвокат дьявола», и на него посыпались несчастья: умерла крошечная дочь, а затем любимая женщина погибла в катастрофе. Мне это напомнило судьбу Врубеля, метавшегося между злом и добром, помните?
В общем, если подытожить, то вывод можно сделать один: все мудрые дороги ведут к центральному каналу, т.е. к равновесию и золотой середине
И нам, живущим на Земле в это время, повезло в том смысле, что у нас есть такая возможность встать на этот путь золотой середины
, стоит только захотеть «коню напиться» и «водопой знаний»
готов к его услугам.
Потому как почти 40 лет назад, в ночь с 4 на 5 мая под баньяновым деревом Нирмалой Шривастава был открыт метод, с помощью которого человек авансом, не "за что-то
", а несмотря ни на что
, может получить давно утраченную связь с Божественным. Конечно, если на то будет его, человеческая воля.
Понимаю, что это всё кажется сказкой, но... "мы рождены, чтоб сказку сделать былью"...
Это было сказано не в бровь, а в глаз.
«Прошу освободить дядю Илью от наказания...», - написала в своем заявлении 13-летняя Даша Т., которую следствие и суд считают жертвой группового изнасилования. Два человека - друг семьи и приятель девочки - уже осуждены по этому делу, однако и мать Даши, и сама потерпевшая требуют отменить приговор и заявляют, что дали показания под давлением. Эта история - полная противоположность нашумевшего дела Дианы Шурыгиной, когда девушка и ее родные потребовали самого сурового наказания для насильника. В деталях процесса и его предыстории разбиралась .
Предупреждение
Эта история породила много слухов и сплетен. Но все они сводятся к двум версиям: школьницы и ее матери - с одной стороны и - с другой. «Лента.ру» приводит обе позиции.
Версия матери
28 декабря прошлого года Щелковский городской суд вынес приговор двум жителям Московской области: 18-летнему Александру С. и 31-летнему Илье Л. назначили наказание в виде 12,5 и 16,5 года за изнасилование девочки-подростка. Однако потерпевшая, 13-летняя Дарья, которой на момент преступления было 11 лет, и ее мать Наталья (их имена изменены) заявляют, что преступления не было. Они подали жалобу на приговор и просят его отменить, а молодых людей оправдать. Чтобы разобраться в этой запутанной истории, вернемся к ее началу.
В подмосковном городе Щелково жила молодая мать с двумя детьми: старшей дочкой и младшим сыном. Наталья родила Дашу в 17 лет; ее муж сильно пил и в конце концов умер. Наталья с детьми осталась жить со свекром, а свою квартиру, которая была по соседству на лестничной площадке, сдала супругам Илье Л. и Ирине Р. В то время им, как и Наталье, было около 30 лет, и они быстро подружились. Через какое-то время Наталья решила продать свою квартиру, и Илья с Ириной, покинув прежнее жилье, переехали в поселок Львовский Подольского района Московской области, где сняли половину дома.
Летом 2016 года к ним перебралась и Наталья с детьми: в это время в ее новой квартире, купленной в городе Чехов, шел ремонт. К этой компании присоединился Петр, снимавший вторую половину дома, и хозяйка этого дома Нина. По словам Натальи, все жили дружно: ходили друг к другу в гости, общались. Однажды Петр уехал по своим делам на несколько дней, Наталья тоже была в отъезде. В это время ей позвонила Ирина и сказала, что Илья пропал вместе с ее детьми.
Через некоторое время Илью нашли у соседа Петра, но самого хозяина не было. Илья был пьян, вместе с ним была некая 18-летняя девица, весьма нетрезвая, и дети Натальи, которые тоже употребляли спиртное. Разразился скандал. Илья объяснил, что поссорился с женой и решил напиться, но денег не было. Поэтому он влез на половину дома соседа, где, как он знал, был алкоголь. Наталья рассказывает, что женщины простили непутевого, наказав ему убрать последствия пьянки до возвращения хозяина.
Запахло жареным
Через полторы недели Петр вернулся и обнаружил пропажу своего алкоголя. Он позвонил Наталье и предъявил ей претензии. Они с Ириной решили скрыть пьянку, устроенную Ильей, и сказали Петру, что это они были на его половине дома и выпили его коньяк. По словам Натальи, никто у Петра ничего не крал, но он все равно обратился в полицию.
11 сентября 2016 года к Илье и Ирине явились сотрудники правоохранительных органов и забрали в отделение хозяйку дома и Наталью, сказав женщинам, что их подозревают в краже. Илья в это время был в командировке. Как рассказывает Наталья, их на протяжении трех суток вызывали в полицию на допросы. На четвертый день пришел в гости Петр с коньяком, и Наталья напилась.
«Мне много не надо, я переживала и выпила, чтобы снять стресс и уснуть», - рассказывает она. В этот же вечер вернулся из командировки Илья, и его забрали в полицию. События следующего дня, когда появились обвинения в изнасиловании, Наталья изложила в своем заявлении на имя генерального прокурора ().
«…Утром, пока я еще спала, без моего ведома и моего разрешения забрали мою несовершеннолетнюю дочь 2003 года рождения. Ее опрашивали без моего присутствия, присутствия соцпедагога, органов опеки, психолога. По словам моей дочери, ее запугали, на нее оказали давление и вынудили дать показания под предлогом лишения меня родительских прав, что она якобы состояла в сексуальных отношениях с [Ильей]. Через некоторое время меня, находящуюся в состоянии алкогольного опьянения, доставили из дома в отдел полиции. Пользуясь моим состоянием, вынудили меня написать заявление на [Илью], которое я писала под диктовку, не отдавая себе отчета, что я пишу, так как все еще находилась в нетрезвом состоянии», - говорится в документе.
Из него следует, что вечером 15 сентября 2016 года Наталью вместе с дочерью доставили в (СКР), туда же привезли Илью.
«На тот момент я уже протрезвела и стала понимать суть происходящего. Поговорив с [Ильей], я узнала, что он дал признательные показания в сексуальных связях с моей дочерью, так как [сотрудник полиции] оказывал на него моральное и физическое воздействие, как и в моем случае», - пишет в своем заявлении генеральному прокурору Наталья.
Илья рассказал ей, что его избивали и пригрозили привлечь его жену к уголовной ответственности за кражу у соседа. Пытаясь защитить ее, мужчина признался в изнасиловании несовершеннолетней.
Точка невозврата
В своем заявлении Наталья указывает, что на следующий день после этих событий она пыталась забрать свое заявление, но сотрудники полиции нецензурно попросили ее уйти. В беседе с «Лентой.ру» женщина не смогла объяснить, каким образом у полицейских, занимавшихся делом о краже, появилась версия об изнасиловании.
«Я не знаю, меня ведь там не было. Дочку увезли, пока я спала, меня пытались разбудить, но не смогли. Илью всю ночь в отделе продержали, били стулом, пытали током. Может быть, у Даши спрашивали, есть ли у нее молодой человек, она рассказала, что в Щелково встречалась с парнем, и они использовали эту ситуацию», - говорит Наталья.
По ее словам, в 2014 году дочь дружила недолго - три-четыре месяца - с юношей Александром, племянником знакомых. Судя по подсчетам, тогда ему было 15 лет.
Фото: Дмитрий Лебедев / «Коммерсантъ»
«Дочь у меня вообще замкнутая. Ну, дружат, но я ничего такого не замечала, чтобы бить тревогу. Потом, когда все это произошло, она призналась, что они целовались-обнимались по обоюдному согласию. Интимных подробностей не рассказывала», - объясняет Наталья.
По ее словам, Даша и Александр любили друг друга, в будущем хотели создать семью, но потом сильно поругались, а спустя некоторое время Наталья с детьми уехали из Щелкова, и отношения подростков прервались. Наталья, как и ее несовершеннолетняя дочь, настаивают, что никакого изнасилования не было ни со стороны Александра, ни со стороны Ильи. Об этом же говорится в заявлении Даши (имеется в распоряжении «Ленты.ру» ). Авторская орфография сохранена.
«За время нашего знакомства (с Ильей) с 2012 года по настоящее время каких-либо сексуальных действий, насилия, половых актов в отношении меня никогда не допускал и не принимал попыток к этим действиям. Показания против него меня вынудили дать сотрудники отдела полиции поселка Львовский Подольского района Московской области, в частности сотрудник полиции (...). Меня заставили оговорить дядю Илью под угрозой лишения мамы родительских прав, а меня и брата, которому на тот момент было 9 лет, отправят в детский дом. Свои ранние данные показания в отношении Ильи прошу считать не действительными. Прошу освободить дядю Илью от наказания так как этого не заслуживает».
К суровому приговору
О том, что в деле имеется оговор, Наталья не стала говорить следователю, потому что, по ее словам, сотрудники полиции убедили ее, что это бесполезно.
«Мы ведь не разбираемся во всей этой юриспруденции, не знаем наших прав, быстренько состряпали дело и передали в суд. Решили, что в суде расскажем всю правду, а нам не поверили. Дочка сказала судье, что ничего не было, что к Илье она относилась и относится как к другу семьи, как к отцу. Судья начал смеяться и задавать вопросы: а почему вы не сказали об этом сразу, позволял себе шутить, язвить. Отказался вызвать сотрудника полиции (...). Суд смотрел только на первичные показания. Илья в последнем слове рассказал, как его пытали и заставили дать показания», - вспоминает процесс Наталья.
В судебной практике бывают случаи, когда обвиняемые выплачивают потерпевшим некую сумму в обмен на то, что заявление будет отозвано. Исходя из этого, судьи предвзято относятся к тому, что потерпевшие резко меняют свою позицию и заявляют, что у них нет претензий к обвиняемым. На прямой вопрос, заплатили ли Наталье за то, что теперь она защищает подсудимых, она ответила, что изменение их позиции никак не связано с деньгами.
«Семья Александра решила компенсировать нам эту нервотрепку, они выплатили нам 30 тысяч рублей как компенсацию морального вреда за то, что нам мотали нервы, дергали, я бросала работу. Как думаете, если бы все на самом деле было, этих 30 тысяч было бы достаточно? Если бы решили подкупить, то это были бы совсем другие деньги. А у Ильи вообще ничего нет - ни квартиры, ни машины. Он детдомовец, у него никого нет, кроме жены, которая пашет на двух работах. Просто они мои друзья. И судья зацепилась за это, решив, что я их простила. Но не может человек простить такое, если это произошло!» - объясняет Наталья.
Она понимает, что вся эта история «странно и нехорошо выглядит со стороны, ведь только через год заявили, что не было изнасилования». Наталья также ссылается на результаты судебно-медицинской экспертизы, которая показала, что Даша невинна.
«У нее сохранена девственная плева, но нам объяснили, что она очень эластична и порвется только при родах. А когда читаешь эти показания, то в жилах стынет кровь. Настолько четкие показания, и они похожи друг на друга, что Александра, что Ильи, что Даши. Такое ощущение, что они писаны под копирку. Я просила о повторной судебно-медицинской экспертизе, но мне отказали», - говорит мать потерпевшей.
В итоге Щелковский городской суд признал Илью виновным по статьям 131 («Изнасилование»), 132 («Насильственные действия сексуального характера») и 158 УК РФ («Кража»). Ему дали 16,5 года колонии строгого режима. Второму фигуранту дела, Александру, по статьям 131 и 132 УК РФ назначено 12,5 года. Осужденные уже обжаловали приговор. Апелляционную жалобу подали Наталья и ее дочь: они просят отменить приговор, который считают несправедливым. Наталья указала в жалобе (имеется в распоряжении «Ленты.ру» ), что преступления не было и молодых людей следует оправдать.
Версия следствия
У следствия заявление Даши и ее мамы вызвало немалое удивление. Дело в том, что уголовное дело об изнасиловании было возбуждено после заявления, написанного девочкой собственноручно в присутствии законного представителя.
«Все время следствия девочка ни разу не заявляла о том, что на нее оказывали давление. Более того, во время суда, давая показания, Даша ни словом не обмолвилась о том, что ее заставили оговорить Илью и Александра», - рассказали «Ленте.ру» в подмосковном главке Следственного комитета России (СКР).
В свою очередь источник в правоохранительных органах Подмосковья сообщил «Ленте.ру», что и во время судебного следствия потерпевшая не заявляла ни о давлении на нее, ни об оговоре вплоть до того момента, когда начались прения сторон - то есть до самого последнего момента.
«На следствии показания Даши были последовательны, логичны и не противоречили другим данным, - рассказывает наш собеседник. - Причем все допросы потерпевшей проходили в присутствии матери и социального педагога, то есть в строгом соответствии с законом. На суде девочка сначала давала показания, которые чуть-чуть, во второстепенных деталях, расходились с данными на предварительном следствии, затем расхождения стали серьезнее. Так как с момента преступления прошло несколько лет, это списали на забывчивость, но постепенно стало ясно, что эти изменения показаний, сделанные постепенно, имеют целью помочь обвиняемым избежать ответственности. Однако никаких прямых заявлений об оговоре или о давлении все равно не звучало».
По словам источника, ситуация вокруг этого приговора напоминает стандартный сценарий: маме либо угрожают, либо, что вероятнее, просто заплатили за то, чтобы насильники избежали уголовной ответственности. Характерные признаки этого: все время суда и следствия девочка дает одинаковые показания, полностью изобличающие обвиняемых, а затем внезапно от них отказывается. Причем на том этапе, когда можно только вернуть дело на доследование, так как меняются основные показания главного фигуранта. Многовековая судебная практика говорит, что именно так решают вопросы угрозами или деньгами.
Тогда вошел Иисус в страны Тирские и Сидонские. И вот, женщина Хананеянка, выйдя из тех мест, кричала Ему: помилуй меня, Господи, сын Давидов, дочь моя жестоко беснуется. Но Он не отвечал ей ни слова. И ученики Его, приступив, просили Его: отпусти ее, потому что кричит за нами. Он же сказал в ответ: Я послан только к погибшим овцам дома Израилева. А она, подойдя, кланялась Ему и говорила: Господи! помоги мне. Он же сказал в ответ: нехорошо взять хлеб у детей и бросить псам. Она сказала: так, Господи! но и псы едят крохи, которые падают со стола господ их. Тогда Иисус сказал ей в ответ: о, женщина! велика вера твоя; да будет тебе по желанию твоему. И исцелилась дочь ее в тот час.
Сегодня Господь утешает нас материнской верой женщины, которая принадлежала к хананеям - нечестивому роду, изгнанному Богом из Обетованной земли, чтобы освободить место для иудеев - избранного народа.
Хананеянка неотступно следует за Господом, а ученики говорят: «Отпусти ее, потому что вопиет вслед нас». И Господь говорит, что Он пришел спасти детей Божиих - тех, которые веруют в истинного Бога, а не тех, которые поклоняются идолам, живут в нечестии и не хотят покаяться. апостолы умоляют, чтобы Он умилосердился над этой женщиной, отпустил ее, не потому, что они любовь такую имеют к ней, а потому что, наоборот, им хочется, чтобы она поскорее отстала от них, не досаждала им. Господь не заступается за эту женщину, не отвечает ни на их, ни на ее молитвы. Он хочет, чтобы они лучше поняли, что происходит.
Он ведет эту женщину от одного разумения к другому, еще большему. Вера ее возрастала по мере того, как она шла за Ним. Вначале для нее Он - Сын Давидов, а потом - Господь. От зова о помощи к великому человеку она достигает Самого Бога, не понимая, как это происходит. «Господи, - говорит она, - и псы питаются крупицами, падающими от трапезы своих господ!» Она уничижена, она исполнена смирения до конца, она начинает видеть все в истинном свете. Это ее смирение, принятие своего креста, подобно смирению разбойника благоразумного, говорящего: «Достойное по делам своим принимаю», делает ее способной к принятию дара Божия: «О женщина, велика вера твоя, да будет тебе по желанию твоему. И исцелела дочь ее в тот час».
Обратим внимание, что эта женщина не говорит «помилуй мою дочь», а «помилуй меня, Господи». Ее дочь мучима бесами, а она умоляет Господа помиловать ее. Этот вопль хананеянки должен стать сегодня молитвой всех матерей, дети которых жестоко беснуются. Ослепленные грехом, они не осознают ужаса своего состояния, как осознают это за них их родители.
Естественно для нормальных родителей переживать беды своих детей как собственные. О, если бы Господь помиловал всех беспутных детей России и всех охваченных из-за них горем родителей! В этой страшной беде какая милость Господня может утешить их сердца, если не будет она явлена по отношению к их детям? Такое творится порою с детьми, что несчастные матери, приходя в храм, не могут ни о чем ни говорить, ни молиться, кроме как о своих детях.
Подходит к причастию женщина, и при словах священника: «Причащается раба Божия», говорит: «Татьяна», а потом, вдруг, как бы опомнившись, поправляется: «Ой, нет, Ирина». И на недоуменный взгляд священника отвечает: «Простите, это дочь моя Татьяна никак не выходит у меня из головы». Может быть, эта хананеянка просит сейчас Господа простить ее за то, что она не сумела воспитать свою дочь, что упустила ее. А может быть, она сознает, что из-за ее греха, с которым она никак не расстанется, пришло это зло на ее дочь. Потому она и говорит: «Помилуй меня».
Посмотрите, как нужда заставляет человека молиться. «Господи, помоги мне! Если Ты, Господи, не поможешь, никто в мире мне не поможет». Она всех врачей обошла, всех экстрасенсов и целителей, и все напрасно. Дочь по-прежнему беснуется. Но есть, есть один Врач всех болезней, душевных и телесных. Пусть Он не отвечает и как будто не замечает ее, даже после того, как Его спутники просят Его о ней. Она забегает вперед, падает пред Ним на колени и кричит: «Господи, помоги мне!»
Господь слышит ее молитву, но Он хочет, чтобы она увидела несравненно большее в своей беде и в себе самой. Чтобы узнала, как страшна вечная смерть и как милостив Господь. Господь говорит ей: «Нехорошо взять хлеб у детей и бросить псам». А она отвечает: «Так, Господи. Но и псы едят крохи, которые падают от стола господ их». Мы знаем, что иудеи гнушались язычниками, называя их псами, за то, что они оставили веру в истинного Бога и служили бесам, магии и разврату. Но Господь хочет показать Своим апостолам, прежде чем Он пошлет их после Своего Воскресения на проповедь ко всем народам, как велика может быть вера у тех, кто как будто потерял всякую надежду на спасение.
Будем и мы учиться у нее неотступности молитвы за наших детей. Приходят в храм отцы и матери с плачем и спрашивают, какими молитвами они должны молиться за своих погибающих дочерей и сыновей. Какими угодно, все молитвы - о них. Но не так, что «может быть, поможет». Не вычитывание акафистов и канонов - а в них должно вылиться все наше горе, вся наша душа. Мы не можем, мы не должны, нам нельзя получить отказ от Господа. Так молились святой праведный Иоанн Кронштадтский и святой Иоанн Шанхайский. Так должны молиться все матери со всею Святою Церковью. Пусть мы в самой середине бед - нам дана от Господа надежда, которая не отчаивается.
Пусть диаволу попущено извратить смысл всего, так что нас хотят превратить в хананеев и очистить пространство России для более достойных народов - с нами Бог, строгий и бесконечно милостивый. С нами - с каждым погибающим сыном и дочерью - молитва матери, которая со дна моря достанет.
Господь сказал хананеянке: «О, женщина! Велика вера твоя; да будет тебе по желанию твоему». Много удивительного являет в своей молитве эта язычница, которая становится христианкой, - мудрость, смирение, кротость, терпение. Но все это - плоды ее веры. Из всех ее добродетелей Христос выделяет более всего веру. Ибо вера более всего приближает к Богу. Велика ее вера. Драгоценна вера каждого человека, но не у всех она одинаково крепка. Величие веры заключается в решимости следовать Христу, исполняться всецелого доверия Ему, даже если, кажется, мы не получаем просимого. Свет Христов открывается нам, по мере того как мы идем Его путями. Мы тоже порой кричим: «На помощь!», а Господь не отвечает нам. Но, как ученики, мы продолжаем настаивать, пока Христос не напомнит нам о Своем служении. И слабую веру не отвергает Господь, но Он ждет от нас великой веры. Он исцеляет дочь этой женщины: «Да будет тебе по желанию твоему». Он не может отказать ей ни в чем, Он дает ей то, ради чего она пришла к Нему. Преодолевая все преграды, все трудности, люди великой веры могут обрести своей молитвой все. Когда наша воля согласна с волей заповедей Христовых, Его воля будет единой с волей наших желаний. Мы можем, как хананеянка, всего просить у Господа, и Он даст нам все. Но это не будет так, как мы думаем. Это будет так, как Он хочет. Это будет бесконечно лучше. Наша радость будет приобщением радости Того, Кто дает. Кто хочет дать нам не часть, а все, потому что Он - Бог. Бог есть Бог, и Он ведет нас за пределы всего. Мы должны дать Ему вести нас, открыться Ему, стать в конце концов уязвленными теми гвоздями и тем копием, которые Он примет ради спасения всех. Чтобы ранами Его мы исцелились и узнали Его таким, каков Он есть. Как Того, Кто побеждает любовью, потому что Бог есть любовь.
