В чём настоящая причина дуэли между Пушкиным и Дантесом.

8 февраля 1837 состоялась роковая дуэль между Александром Пушкиным и Жоржем Дантесом. Поэт был смертельно ранен и через два дня скончался.Среди историков по сей день не утихают споры о причинах и обстоятельствах дуэли и о том, можно ли было ее предотвратить, а в народе давно минувшие события на Черной речке обросли легендами и небылицами. сайт собрал подлинные факты о последней дуэли и смерти Александра Сергеевича Пушкина.

Два вызова на одну дуэль

В ноябре 1836 года Пушкин и несколько его друзей получили анонимный пасквиль, автор которого в своем сочинении называл поэта «рогоносцем», намекая на мнимую связь его жены, Натальи Николаевны, с офицером Жоржем Дантесом и даже с самим царем Николаем I. Возмущенный поэт вычислил, что автором письма был приемный отец Дантеса - барон Луи Геккерн. Пушкин вызвал Дантеса на дуэль, но через неделю после этого француз сделал предложение руки и сердца Екатерине, родной сестре жены Пушкина. Руководствуясь родственными чувствами, поэт отозвал вызов на дуэль, но прекратил всякое общение с Геккерном и его сыном. После свадьбы Дантеса и Екатерины Гончаровой слухи о любовной связи француза и Натальи Пушкиной не утихали, тогда поэт написал оскорбительное письмо барону. В тот же день Геккерн заявил Пушкину, что Дантес от его имени вызывает поэта на дуэль. Пушкин вызов принял.

Свадьба во избежание дуэли

Луи Геккерн был голландским посланником в России. Из-за дуэли приемного сына барон рисковал быть лишенным поста и выдворенным из государства. Историки утверждают: чтобы спасти карьеру отца, Дантес решил избежать дуэли, женившись на Екатерине Гончаровой. Он поставил Пушкину условие, что сделает предложение Екатерине, если поэт отзовет вызов на дуэль, и тот согласился. По воспоминаниям современников, сестра Натальи Николаевны не была хороша собой, к тому же, Дантес был младше ее на четыре года. Свое гневное письмо после свадьбы француза с Гончаровой Пушкин направил не Дантесу, а Геккерну, потому что считал своим главным обидчиком именно барона и говорил, что Дантес уже и так наказан свадьбой с нелюбимой женщиной.

«По ком ты будешь плакать?»

Готовясь к дуэли с Дантесом в первый раз, Пушкин спросил свою жену: «По ком ты будешь плакать?». Наталья Николаевна, не задумываясь, ответила: «По том, кто будет убит». В тот раз дуэль не состоялась: Дантес женился на младшей сестре Гончаровой, и они с Пушкиным стали свояками.

Дуэль можно было предотвратить

После свадьбы Жоржа Дантеса и Екатерины Гончаровой окружение Пушкина считало, что конфликт между ним и французом исчерпан, и практически никто не подозревал о вновь готовящейся дуэли. О предстоящем событии на Черной речке поэт рассказал лишь княгине Вере Вяземской и баронессе ЕвпраксииВревской, своей соседке по имению. Тем не менее, они не стали отговаривать поэта и не раскрыли никому его тайну. Даже в день дуэли ее можно было предотвратить. 8 февраля Пушкин со своим секундантом Данзасомехали в санях к месту дуэли на Черной речке. На Дворцовой набережной, у Троицкого моста, они встретили жену Пушкина, которая ничего не подозревала о готовящемся событии. Возможно, она бы остановила своего мужа, но, к сожалению, Наталья Николаевна была близорука и не увидела Пушкина, а тот и вовсе смотрел в другую сторону.

29-я дуэль

Согласно подсчетам историков, роковая дуэль на Черной речке стала для Пушкина 29-й по счету. Примерно в половине случаев поэт был инициатором вызовов: поэт отличался вспыльчивостью и горячим нравом. В первый раз Пушкин сделал вызов на дуэль в 17-летнем возрасте. Соперником поэта оказался его родной дядя, Павел Ганнибал. Ссора произошла на балу: Пушкин танцевал с девицей Лошаковой, в которую был страстно влюблен. Во время танца Ганнибал увел юную прелестницу у своего племянника, и тот вызвал родственника на дуэль. Миролюбивый характер дяди Пушкина помог исчерпать конфликт уже через 10 минут. За все свои 29 дуэлей Пушкин никого не убил и пролил только кровь Дантеса, легко ранив его в руку.

Пушкин участвовал как минимум в 29 дуэлях. Фото: АиФ/ Яна Хватова

Смертельные условия дуэли

Сами стрелявшиеся и их секунданты, подполковник Константин Данзас и виконт д`Аршиак, понимали, что по крайне мере один из соперников, скорее всего, погибнет.

По условиям дуэли, противники становились на расстоянии 20 шагов друг от друга, а между ними располагался барьер в 10 шагов. Стрелять можно было с любого расстояния на пути к барьеру. Первым выстрелил Дантес. Пуля попала Пушкина в живот. Поэт ненадолго потерял сознание, но потом очнулся и заявил, что сделает ответный выстрел. Пушкин попал Дантесу в руку, и ранение оказалось неопасным. В завершение дуэли Дантес хотел произнести несколько примирительных фраз, но поэт отрезал: «Как только поправимся, снова начнем». Это были его последние слова своему сопернику.

Обещание царя

Узнав, что его ранение смертельно, Пушкин с помощью императорского лейб-медика Арендта и поэта Василия Жуковского отправил Николаю I последнее письмо. В своем обращении он просил царя о прощении за нарушение запрета на дуэли и о помиловании своего секунданта Данзаса. Николай ответил, что прощает Пушкина и обещает позаботиться о его жене и детях. Царь сдержал свое слово: он выплатил все долги поэта, назначил Наталье Николаевне пожизненную пенсию, выделил средства на воспитание детей Пушкина и издал его сочинения за государственный счет.

Условия дуэли Пушкина и Дантеса хрантся в музее-квартире поэта. Фото: АиФ/ Яна Хватова

Остановленные часы

Пушкин прожил еще два дня после ранения и умер от перитонита у себя дома на набережной Мойки. Сердце поэта остановилось в 14.45 10 февраля. В момент смерти Пушкина часы в его квартире были остановлены, и их больше никогда не заводили. Эти, часы, ставшие вечным свидетелем трагедии, до сих пор хранятся в музее-квартире Пушкина на Мойке, 12.

Судьба Дантеса

Участникам дуэли грозила смертная казнь, однако Николай Iсмягчил наказание. Секунданта Пушкина, Данзаса, приговорили к двум месяцам ареста, после чего тот мог вернуться на военную службу. Барона Луи Геккерна лишили офицерских патентов и выслали из России вместе с приемным сыном. Екатерина Гончарова уехала из страны вслед за Дантесом. За годы совместной жизни она родила мужу четверых детей. Впоследствии Жорж Дантес стал известным политическим деятелем во Франции и членом сената. Он считал, что дуэль с Пушкиным сыграла ему на руку, поскольку в России его судьба сложилась бы менее удачно. Дантес прожил до глубокой старости и умер в возрасте 83 лет.

В наше время Пушкина бы спасли

Советские врачи заявляли, что медики лечили Пушкина неправильно: обескровленному поэту ставили пиявок и делали холодные компрессы, что только усугубляло ситуацию. Знаменитый врач Николай Бурденко считал, что в XX веке поэта мог бы спасти даже хирург средней руки. Писатель Андрей Соболь решил провести эксперимент по смелым утверждениям медиков. В 1926 году он выстрелил себе в живот из нагана у памятника Пушкину на Тверском бульваре. Через 20 минут пострадавший уже лежал на операционном столе. Его ранение оказалось легче, чем у Пушкина, но спасти писателя также не удалось. Андрей Соболь умер через три часа после операции. Только сейчас, с развитием медицинских технологией, можно с уверенностью утверждать: если бы Пушкин был нашим современником, он остался бы жив.

В глазах светского общества Дантес предстал блестящим молодым офицером, влюблённым в красавицу-жену ревнивого мужа (Пушкин не любил придворной жизни и не вызывал тёплых чувств у влиятельных светских людей). Несмотря на обнаружение всё новых и новых документов, включая переписку самого Дантеса, по-видимому, никогда не станет известно, насколько искренним был Дантес, изображая свою влюблённость в Наталью Николаевну, и каковы были её ответные чувства. Тем не менее в обществе ходили слухи о взаимности чувств Пушкиной и о том, что Дантес уже добился победы; для разворачивания конфликта возникшая молва играла не меньшую, а то и бо́льшую роль, чем реальные события.

Кавалеры первой степени, командоры и кавалеры светлейшего ордена рогоносцев, собравшись в Великом Капитуле под председательством достопочтенного великого магистра ордена, его превосходительства Д.Л. Нарышкина, единогласно избрали г-на Александра Пушкина коадъютером великого магистра ордена рогоносцев и историографом ордена

Непременный секретарь граф И. Борх

Анонимные письма и первый конфликт (ноябрь 1836)

Второй вызов

Смертельное ранение Пушкина

• Н. Ф. Арендт - руководил лечением с момента приезда и до кончины.

• И. Т. Спасский - практически всё время был при раненом, выполняя назначения Н. Ф. Арендта . Позже, вместе с В. И. Далем производил вскрытие тела поэта.

42 года, академик. Домашний врач семьи Пушкиных. По отзывам современников, прекрасный и очень авторитетный врач.

• В. И. Даль - с полудня 28 января (10 февраля) 1837 год вёл дневник истории болезни, писал протокол вскрытия.

36 лет. К этому моменту защитил докторскую диссертацию по хирургии. Современники называли его мастером на все руки и ловким хирургом. Впоследствии (в 1867 году) издал «Толковый словарь живого великорусского языка».

• Х. Х. Саломон - проконсультировал Н. Ф. Арендта при первом осмотре раненого.

41 год. Современники считали его прекрасным хирургом, он одним из первых в России использовал эфирный наркоз .

• И. В. Буяльский - консультировал Н. Ф. Арендта по поводу ранения Пушкина.

48 лет. Заведующий кафедрой анатомии Санкт-Петербургской Медико-хирургической академии , один из крупнейших отечественных хирургов.

Официальное донесение о дуэли

Полициею узнано, что вчера в 5 часу пополудни, за чертою города позади комендантской дачи, происходила дуэль между камер-юнкером Александром Пушкиным и поручиком Кавалергардского ее величества полка Геккерном, первый из них ранен пулею в нижнюю часть брюха, а последний в правую руку навылет и получил контузию в брюхо. Г-н Пушкин при всех пособиях, оказываемых ему его превосходительством г-м лейб-медиком Арендтом, находится в опасности жизни. О чем вашему превосходительству имею честь донесть

Арденту приписывается раскрытие Пушкину истинного положения вещей:

Приехал Арендт, он также осмотрел рану. Пушкин просил его сказать ему откровенно, в каком он его находит положении, и прибавил, что какой бы ответ ни был, он его испугать не может, но что ему необходимо знать наверное свое положение, чтобы успеть сделать некоторые нужные распоряжения

Если так, - отвечал ему Арендт, - то я должен вам сказать, что рана ваша очень опасна и что к выздоровлению вашему я почти не имею надежды

Предсмертная переписка поэта с императором

Перед смертью Пушкин, приводя в порядок свои дела, обменивался сообщениями с императором Николаем I . Посредниками были В. А. Жуковский - поэт, на тот момент воспитатель наследника престола, будущего императора Александра II и Н. Ф. Арендт - лейб-медик императора Николая I , врач Пушкина. Врач первым стал посредником между умирающим поэтом и царём: он передал царю просьбу о помиловании секунданта Данзаса .

Также поэт просил прощения за нарушение царского запрета на дуэли:

…жду царского слова, чтобы умереть спокойно…

Если Бог не велит нам уже свидеться на здешнем свете, посылаю тебе моё прощение и мой последний совет умереть христианином. О жене и детях не беспокойся, я беру их на свои руки.

Одни историки утверждают, что эту записку передал Жуковский , другие - Арендт

Николай видел в Пушкине опасного «вождя вольнодумцев» (в этой связи были ограничены народные выступления его памяти) и впоследствии уверял, что он «насилу довёл Пушкина до кончины христианской» , что не соответствует известным фактам: ещё до получения царской записки поэт, узнав от врачей, что его рана смертельна, послал за священником, чтобы причаститься . 29 января (10 февраля) в 14:45 Пушкин скончался от перитонита . Николай I выполнил обещания, данные поэту.

Распоряжение императора:

1. Заплатить долги. 2. Заложенное имение отца очистить от долга. 3. Вдове пенсион и дочери по замужество. 4. Сыновей в пажи и по 1 500 рублей на воспитание каждого по вступление на службу. 5. Сочинения издать на казённый счёт в пользу вдовы и детей. 6. Единовременно 10 000 рублей

Тело Пушкина во время прощания

Погребение Пушкина и судьба участников дуэли

Лучшим местом на земле я считаю холм под стеной Святогорского монастыря в Псковской области, где похоронен Пушкин. Таких далеких и чистых далей, какие открываются с этого холма, нет больше нигде в России

Дантес был арестован, предан военному суду первой инстанции, который приговорил его за участие в дуэли к повешению по законам Петра I. При прохождении по инстанциям приговор постепенно смягчался. По распоряжению императора, Дантес был выдворен за границу с лишением офицерских патентов. Нидерландский посол Геккерн был отозван из Петербурга. Дантес дожил до глубокой старости, был членом французского парламента. Последние годы жизни Геккерна прошли в семье Дантеса.

К. К. Данзас также содержался в крепости, был приговорён к смертной казни, затем к разжалованию и лишению наград, затем и этот приговор был отменён.

Событие в искусстве

Мемориалы, посвященные дуэли

• Оформление станции метро «Чёрная Речка» , открытой в 1982 году - через 145 лет после дуэли.

Ссылки

Примечания

1. В. Ф. Ходасевич . «Дуэльные истории» // Пушкин в эмиграции. М., 1997
2. Михаил Давидов Дуэль и смерть А. С. Пушкина глазами современного хирурга // «Урал» : Журнал. - 2006. - № 1.
3. Узник России Смерть изгоя
4. Н. А. Раевский, Избранное, М., Художественная литература, 1978, с.299
5. соб. корр. «Труда» Цыганкова Светлана со ссылкой на доктора медицинских наук, профессора Петрозаводского государственного университета Игоря Григовича После дуэли правильно ли лечили Пушкина? // Газета «Труд» : Газета. - Петрозаводск: 2003. - Т. 22 марта. - № 052.
6. Записка доктора В. И. Даля
7. Брейдо И. С. Ранение и смерть Пушкина (клинический анализ) // Клиническая хирургия. 1987. № 1. С. 73-75
8. Смерть Пушкина
9. Профессор Марк Мирский, заведующий отделом истории медицины и здравоохранения Национального НИИ общественного здоровья РАМН Рана Пушкина: К 170-летию гибели великого поэта // «Медицинский Вестник» : Газета. - 2007. - № 2 (387).

Перед решающими событиями

К 1835 году атмосфера вокруг Пушкина становится поистине мрачной. К долгам, обострению болезни и другим трудностям добавилась проблема защиты чести семьи. Настойчивость императора, податливость Натальи Николаевны и ее неумное поведение, подающее повод для сплетен и пересудов, вели ситуацию к неизбежному финалу. В своей книге “Последняя игра Александра Пушкина” академик Н.Я.Петраков достаточно подробно показал, как развивались события, хотя некоторые нюансы неизбежно остались в стороне от стержня изложения. Попробуем это изложение повторить еще более кратко — практически конспективно.

Видя, что Пушкин “неадекватно” реагирует на его “ухаживания” за Н.Н., Николай принимает решение перевести стрелки дворцовых сплетен на Дантеса, карьера которого зависит от его благоволения. Дантес должен сделать вид, что он увлечен женой Пушкина. Он ухаживает за Н.Н. демонстративно шутовски, шаржированно, но свет с удовольствием эту игру подхватывает, а Н.Н. с согласия (если не по наущению) Николая принимает ее тоже. Пушкин, для которого поведение всех участников этой игры прозрачно, разворачивает свою контригру. К этому моменту для него вопрос о дуэли — неважно, с кем — решен: ведь дуэль, даже в случае ее благополучного исхода для стреляющихся, приведет к суду и как минимум — к высылке его из столицы, а именно этого он и добивается. Но именно этого не хотят все остальные участники игры: Николай в этом случае теряет Н.Н., которая должна последовать за мужем, Н.Н. теряет Николая, свет и балы, Дантес (если считать его тем, с кем Пушкин назначит дуэль) теряет карьеру. Такова диспозиция перед решающими событиями в этой истории.

1 июля 1836 года Пушкин отвергает приглашение на традиционный бал в честь дня рождения императрицы — под предлогом траура по матери, хотя сам в это же время появляется на других балах. Разозленная императрица, опекавшая Дантеса и даже приплачивавшая ему добавку к жалованью, требует от кавалергарда активизации в его ухаживаньях за Н.Н. В конце лета Пушкин, вернувшись из города на дачу, застает у Натали Дантеса, который специально задержался, зная о скором возвращении ее мужа. Пушкин разыгрывает сцену из анекдота, слышанного им на попойках в юности, намазывает губы сажей и, целуя Н.Н. в губы, выходит, дав понять Дантесу, что тому пора уходить. На выходе Дантес встречает Пушкина, который, заметив на губах Дантеса сажу с губ Н.Н., насмешливо улыбается.

Дантес приходит домой (он снимал комнату вместе с А.П.Трубецким) и говорит своему приятелю, что ему не понравилась улыбка Пушкина и что тот явно что-то замышляет. И точно, через 40 минут к ним приходит девушка с запиской от Н.Н., при чтении которой у изумленного Дантеса глаза на лоб лезут. После ухода Дантеса Пушкин, рассказав жене про свой фокус с сажей, требует у нее объяснений, и та вместо признания в невинном флирте выдает первую пришедшую на ум ложь: дескать, Дантес говорил с ней о его желании посвататься к ее сестре, Екатерине Гончаровой. (Это первое, что ей приходит в голову, приходит потому, что сестра влюблена в Дантеса, они между собой об этом говорили, и не раз, что теперь облегчает для нее возможность сказать, как она думает, в общем, невинную ложь.) Пушкин мгновенно использует это вранье и диктует ей записку, в которой Н.Н. сообщает Дантесу, что она рассказала об их разговоре мужу и что он согласен на брак Дантеса и ее сестры.

Женитьба Дантеса

Дантес в шоке (свидетелем этого шока был его приятель А.Трубецкой); он понимает, что шутить с Пушкиным опасно. Он вынужден теперь проявлять интерес и к Екатерине Гончаровой. 2 ноября Пушкин от кого-то узнает о состоявшемся у Полетики свидании Н.Н. с царем, застает ее врасплох, и жена, никогда не умевшая врать правдоподобно, излагает ему первую пришедшую ей в голову ложь о Дантесе, заманившем ее в ловушку, стоявшем на коленях и грозившем покончить с собой. Пушкина эта ложь устраивает (защищая честь его семьи, именно такую версию поддерживали для мира и он сам, и его друзья), и он начинает действовать. 3 ноября он рассылает друзьям (кроме одного-двух экземпляров, которые должны дойти и до царя) заблаговременно изготовленные им “дипломы рогоносца”. Пушкин дает понять своим друзьям, что дело тут не в Дантесе, а в царе, которого он вызвать на дуэль не может, и одновременно развязывает себе руки: под покровом тайны он может обвинить в изготовлении “диплома” кого угодно.

Н.Н. Пушкина.

4 ноября Пушкин сам получает “диплом” и в тот же день посылает вызов Дантесу, поставив в известность жену. Натали, в ужасе от того, какими последствиями грозит сам факт дуэли, мчится к Жуковскому, тот сообщает о вызове царю и немедленно начинает улаживать дело. 6 ноября Пушкин отправляет письмо министру финансов Канкрину, написанное с таким расчетом, чтобы тот немедленно показал его царю — что тот и делает. Вызов Дантесу и это письмо рассчитаны на то, чтобы царь согласился на личную встречу. В письме Канкрину Пушкин дает понять Николаю, что с этого дня отказывается от царских подачек, и тот факт, что царь не разрешил ему погасить свой долг предложенным Пушкиным способом (продажа имения), уже не имеет никакого значения: оба понимают, что это фактическое объявление войны.

Надежда на аудиенцию у императора не оправдалась: Жуковский, вместо того чтобы поспособствовать такой встрече, сделал все возможное, чтобы замять скандал: он находит выход в том, что было подсказано чуть раньше самим Пушкиным: Дантес, который и раньше, мол, подумывал о женитьбе на Екатерине Гончаровой (чему свидетельство — сохранившаяся у него записка Н.Н.), и в самом деле собирается жениться на ней. 7 ноября Жуковский радостно сообщает Пушкину, что все улажено: Дантес женится (дочь Николая I оставила свидетельство: “Papa заставил Дантеса жениться”). Пушкин в бешенстве: только что жена уверяла его, что Дантес смертельно влюблен в нее, и успела эту чепуху озвучить, рассказав ее близким друзьям поэта, а теперь он должен делать вид, что принимает всерьез ее уверения в том, что Дантес смертельно влюблен и в ее сестру. В порыве отчаяния и гнева Пушкин открывает карты Жуковскому, и тот, услышав, что вся интрига Пушкина направлена против царя, приходит в ужас: “Ради Бога, одумайся. Дай мне счастье избавить тебя от безумного злодейства, а жену твою от совершенного посрамления”.

Пушкин, который был уверен в том, что Дантес ни за что не женится на сестре Н.Н., теперь вынужден уступить посредникам (Жуковский и секунданты Д`Аршиак и Данзас). Несмотря на то что на замужество фрейлины требовалось разрешение императрицы, а брак между католиком и православной требовал еще и согласования с синодом, все разрешения и согласования были получены в считаные дни, и 13 ноября было объявлено о предстоящей свадьбе.

Последняя встреча с царем

Между тем давление на Пушкина усиливается. На первый бал открытия сезона 15 ноября Пушкин приглашения не получает под тем предлогом, что “он носит траур по матери” (объяснение императрицы, почему его вычеркнули из списка, — месть на аналогичный ход Пушкина летом того же года). Эта издевка особенно болезненна, поскольку Н.Н. приглашение получила. Двусмысленность ситуации очевидна даже ей, и она испрашивает совета у Жуковского, как ей поступить; тот пишет записку с настоятельным советом — если не требованием, чтобы она была на балу и непременно одна. В этой записке ее автор больше похож на сводника, чем на воспитателя престолонаследника. Жуковский, написав такую записку, и Н.Н., последовав его совету, поставили последнюю точку: Пушкин в этой борьбе остался абсолютно один против сплотившихся друзей и врагов.

Светом брак между Дантесом и Екатериной Гончаровой трактуется как жертва Дантеса во имя спасения честного имени Н.Н. Геккерен и Дантес пытаются наладить родственные отношения, но Пушкин наотрез отказывается такого рода отношения с ними поддерживать и принимать их у себя в доме. Тем не менее теперь у Дантеса появляется возможность на вполне официальном основании бывать там же, где бывает Н.Н. с сестрами, и продолжать свой шутовской флирт с Н.Н., подогревая любопытство света и удобряя почву для сплетен.

Пушкин, раздосадованный тем, что он сам подсказал противникам встречный ход, и тем, что дуэль не состоялась, разворачивает другой вариант контригры. 21 ноября он показывает Соллогубу написанное им оскорбительное письмо к Геккерену-старшему, зная, что после разговора с ним Соллогуб обязательно будет у Одоевского, у которого приемный день, увидит там Жуковского и расскажет ему о содержании письма. Расчет оправдался, Жуковский в ужасе, но Пушкин согласен не отсылать письма при условии, что Жуковский устроит ему встречу с царем. Через два дня встреча состоялась (в присутствии Бенкендорфа).

Пушкин в разговоре дал понять, что не оставит дела, если его имя и имя его жены будут бесчеститься грязными сплетнями; царь прекрасно понимает, что когда Пушкин говорит о Дантесе, все эпитеты имеют прямое отношение именно к нему, но делает вид, что с участием относится к Пушкину. Он берет с него обещание в случае возникновения дуэльной ситуации прежде поговорить с ним, с Николаем. В конце концов Пушкин принимает окончательное решение разрубить весь узел накопившихся проблем, используя самим царем предложенную договоренность о возможности обратиться к Николаю в случае, если Пушкин решится на дуэль.

25 января 1837 года состоялась эта последняя встреча; подробности неизвестны, но, судя по воспоминаниям Николая I, он ее запомнил на всю жизнь. Примерная реконструкция разговора Петраковым весьма достоверно описывает ситуацию. Видимо, оба готовы были идти до конца, но Пушкин так говорил с царем, что тот струсил. Результатом этой трусости стала и его месть, когда он, как и Бенкендорф, стал соучастником убийства, поспособствовав тому, чтобы дуэль не была предотвращена, и его попытка обелить себя даже через много лет.

Остальное общеизвестно. Военно-судное дело прошло под присмотром царя; Н.Н. для дачи показаний не вызвали — царь запретил, понимая, что она неизбежно проговорится. Священник, принимавший исповедь у Н.Н., в ужасе от услышанного и нарушая тайну исповеди, заявил, что она ни в чем не виновата.

Версия Петракова непротиворечиво объясняет мотивацию всех писем Пушкина, всех его высказываний и всех событий в этот период. Все вопросы получают ответы — все, кроме одного: зачем Пушкину понадобились смертельные условия дуэли?

Поэт не грыз ногти

В одной из своих статей для советского спортивного журнала Александр Лацис рассказал о пушкинских занятиях физкультурой. Из писем Пушкина и воспоминаний о нем вполне возможно воссоздать тот образ жизни, который он вел в деревне; известно, что он любил верховую езду, много ходил пешком, обливался холодной водой. В городе он стремился по возможности сохранить эти деревенские привычки, в течение всей жизни занимался гимнастикой и для укрепления “дуэльной” руки носил тяжелую трость. Однако только к концу жизни сам Лацис на собственном примере понял, что Пушкин с помощью этой “лечебной физкультуры” надолго отодвинул неотвратимую победу болезни, одно из первых проявлений которой описано поэтом в раннем стихотворении “Сон” (эти неожиданные обмороки преследовали Пушкина всю жизнь).

Отмечали, что Пушкин грыз ногти, но это не так: он просто прикрывал рукой нервный тик в углу рта, который появлялся у него в минуты эмоционального возбуждения. В последний год жизни нервный тик превратился в судороги, которые временами страшно искажали его лицо. Кроме неожиданных обмороков и судорог был еще один грозный симптом, который довершал картину заболевания: микрография. В медицинских справочниках он описывается так: сначала буквы могут быть обыкновенного размера, но по мере письма они становятся все меньше и в конце страницы могут быть меньше в несколько раз. В последний год жизни Пушкина микрография развилась настолько, что буквы в последних строчках на листе были чуть ли не в 10 раз меньше, чем в начале.

Лацис не называет болезнь — он лишь сообщает, что впервые она была описана в Англии в 1817 году. Однако известно, что в 1817 году в Англии впервые было опубликовано “Эссе о дрожательном параличе” Джеймса Паркинсона — то есть описана так называемая болезнь Паркинсона, и практикующие невропатологи вполне могут сопоставить признаки и оценить вероятность именно этого заболевания. Неизвестно, читал ли ее описание Пушкин — в подлиннике ли, в переводе на русский или французский, — но в Одессе поэт был дружен с домашним доктором семьи Воронцовых Уильямом Хатчинсоном (это о нем Пушкин писал в письме к В.К.Кюхельбекеру в апреле 1824 года: “…Беру уроки чистого афеизма. Здесь англичанин, глухой философ, единственный умный афей, которого я еще встретил”), хорошо знавшим ее симптомы, поскольку Хатчинсон был учеником и коллегой Джеймса Паркинсона. Скорее всего, он и предсказал Пушкину течение болезни.

“Заказчиком” был Пушкин

Нетрудно представить воображенный Пушкиным исход — с учетом того, что болезнь у него проявилась так рано и что она была практически не изучена; никаких лекарств, хотя бы замедляющих ее течение, не было, а вся стрессовая обстановка вокруг поэта в течение практически всей жизни только провоцировала ее ускорение. Хотя болезнь Паркинсона обычно развивается в пожилом возрасте, Пушкин уже к 35 годам ощутил грозное приближение симптомов, которые для него могли означать только неизбежный скорый конец. Он мог представить себе обездвиженность и старческую беспомощность при естественном развитии болезни — и он не мог этого допустить: при одной мысли о том, что ему грозит подобное, он приходил в ужас.

Летом 1835 года, несмотря на сопротивление царя, Пушкин добивается предоставления ему длительного (четырехмесячного) отпуска и уезжает в деревню. Формально он объясняет потребность в таком отпуске целью переселения в деревню, поскольку городская светская жизнь ему и его семье не по средствам (в письме Бенкендорфу он объясняет, что в Петербурге он тратит 25 000 в год и “за четыре года… сделал долгов на 60 000 рублей”). Но это только одна из причин поездки, и к тому же не главная. Пушкин уже знает, что его единственным спасением от грозной болезни может быть только возврат к деревенскому образу жизни, при котором он чувствовал себя гораздо лучше, что именно после переезда в город болезнь ускорилась и что приостановить ее можно только вернувшись к прежнему, оздоровительному образу жизни. Вопрос лишь в том, не слишком ли поздно он спохватился. Эта поездка в деревню и должна была дать ответ на этот вопрос.

А.С.Пушкин на смертном одре.

Ответ был необнадеживающим: болезнь зашла слишком далеко. Стало ясно, что он должен готовиться к уходу, чтобы не дать болезни приковать его к креслу паралитика. Вся переписка Пушкина этого времени проникнута тревогой этого знания; к этому же времени относятся и его самые отчаянные стихи о близкой смерти — “Родрик” и “Странник”.

“Еще не было анонимных писем, — писал Лацис. — Но уже было ведомо: настали последние дни. Пришла пора исчезнуть. Надлежало тщательно замаскировать предстоящее самоубийство. На лексиконе нашего времени можно сказать, что в исполнители напросился Дантес. А заказчиком был сам поэт”.

Значение Дантеса преувеличено

В конце 1836 года Пушкин пишет для “Современника” мистификационный памфлет “Последний из свойственников Иоанны д`Арк” (он был опубликован уже после его смерти; вся ситуация и “письмо Вольтера” Пушкиным были выдуманы), где проводит параллель: “Вольтер — Дюлис” следовало читать “Пушкин — Дантес”. Пушкин становится на сторону Вольтера, посчитавшего, что ниже его достоинства драться с Дюлисом, — и тем самым показывает свое истинное отношение и к Дантесу, и к последовавшей потом дуэли. Дантес был пешкой не столько в игре травивших Пушкина, сколько в смертельной игре самого Пушкина. Лацис убедительно показал, что одной из причин поведения Пушкина в последний год жизни, истинной причиной смертельных условий дуэли с Дантесом (о которой современники говорили, что “причины к дуэли порядочной не было”) стала осознававшаяся необходимость ухода из жизни.

Те, кто описывал, как выглядел Пушкин в последние месяцы жизни, свидетельствуют, что вид его был страшен, а при упоминании имени Дантеса его лицо сводили сильные судороги. Они не понимали, что принимают за причину следствие: болезнь зашла так далеко, что один из ее самых характерных признаков (судороги) усилился и стал бросаться в глаза, хотя он был заметен у Пушкина и раньше — в виде нервного тика. Немудрено, что симптом так ярко проявлялся при виде человека, которого он — при пушкинском жизнелюбии — намерен был сделать собственным палачом. Это исследование Лациса наконец-то объяснило факт, который для пушкинистики всегда был загадкой:

“Ни один из лучших пушкинистов не взялся объяснить, — писал Лацис, — почему Пушкин плакал навзрыд на праздновании лицейской годовщины 19 октября 1836 года. Почему так и не смог дочитать приготовленные стихотворные листы? Вероятно, эти вопросы задавали себе многие, находили ответ некоторые, но вслух не проговорился никто... Ужели непонятно? Поэт ясно представлял: этот праздник для него последний, на следующем его не будет, его не будет нигде... Стало быть, им было принято твердое решение опередить конечную стадию той болезни, от которой, во избежание предстоящих унизительных страданий, существует лишь одно-единственное лекарство — смерть”.

“Я осужден на смерть”

Когда было принято окончательно это ужасающее, мучительное решение? Скорее всего — в 1835 году. Именно к этому времени относятся его стихотворения “Родрик” и “Странник”; последнее, в свете сказанного выше, особенно откровенно:

При детях и жене сначала я был тих
И мысли мрачные хотел таить от них;
Но скорбь час от часу меня стесняла боле;
И сердце, наконец, раскрыл я поневоле.

“О горе, горе нам! Вы, дети, ты жена! —
Сказал я, ведайте: моя душа полна
Тоской и ужасом; мучительное бремя
Тягчит меня. Идет!
Уж близко, близко время...”

“Познай мой жребий злобный:
Я осужден на смерть
и позван в суд загробный —
И вот о чем крушусь: к суду я не готов,
И смерть меня страшит”.

О близкой смерти Пушкин сообщает и в несохранившемся письме к Катенину, написанном не позже апреля 1835 года, поскольку ответное письмо Катенина от 16 мая написано явно без продолжительной паузы в переписке, — и Катенин пишет: “Судя по твоим, увы! слишком правдоподобным словам, ты умрешь (дай Бог тебе много лет здравствовать!) Вениямином русских поэтов, юнейшим из сынов Израиля…”

Значение Дантеса в истории дуэли и смерти Пушкина преувеличено многими поколениями пушкинистов. Дантес был пешкой не столько в игре травивших Пушкина, сколько в смертельной игре самого Пушкина. Лацис не без основания полагал, что одной из причин поведения Пушкина в последний год жизни, истинной причиной смертельных условий дуэли с Дантесом (о которой современники говорили, что “причины к дуэли порядочной не было”) стала осознававшаяся им необходимость ухода из жизни.

Предоставим последнее слово предсмертным словам Александра Лациса, который был потомком Пушкина по одной из внебрачных линий и был болен той же болезнью (потому-то он и распознал ее симптомы у Пушкина):

“Не надо оскорблять поэта, приписывать ему отсутствие выдержки, проницательности, элементарного здравого смысла, — писал он в статье “У последнего порога”. — Он не был заводной игрушкой, не был рабом общего мнения...

В петербургских кругах хорошо знали про нетрадиционные пристрастия Жоржа Дантеса, в частности, о его связи с бароном Луи Геккерном. Чтобы отвести от себя суесловия окружающих, барон Геккерн решает усыновить Дантеса и хлопочет у голландского короля о бумагах, подтверждающих усыновление, а ему самому советует завести ни к чему не обязывающую интрижку, например, с какой-нибудь известной замужней дамой. Выбор падает на Наталью Гончарову. Однако при первом же знакомстве та резко отказывает ему. Теперь он оказывается в тупике – его самолюбие уязвлено, и Гончарова становится своего рода делом чести.

В 1836 году, как утверждают, произошла встреча Натальи Пушкиной и Дантеса в формате tete-a-tete. Последнему было необходимо получить от Пушкиной хоть какой-нибудь знак, чтобы можно было говорить об их романе. Похоже, что и тогда Наталья выразилась про своего мужа, что будет «век ему верна». Тогда Дантес, угрожая ей пистолетом, требует то ли отдаться ему, то ли выйти замуж. Вскоре Пушкин отправляет гневное письмо барону Геккерну и через него вызывает Дантеса на дуэль. Дантес же использует план «Б»: делает предложение сестре Натальи – Екатерине Гончаровой. В свете этих обстоятельств Пушкин вынужден отказаться от дуэли.

Похоже, что задача Дантеса осуществилась: Петербург начал кишеть слухами о его связи с Гончаровой. За год до злополучной дуэли Пушкину приходит анонимное письмо, в котором его называют «историографом ордена рогоносцев». Поначалу он старается не обращать на это внимания, однако таких писем становится все больше. Их автором Пушкин считал барона Геккерна. По крайней мере, об этом можно было догадаться по почерку и качеству бумаги. Геккерну такой ход был выгоден. Во-первых, поскольку письма были анонимными, барон не рисковал быть вызванным на дуэль, а, во-вторых, он видел, что его приемный сын Дантес зашел слишком далеко в попытках очаровать Наталью.

Удалось установить, что в жизни А. С. Пушкина было 29 состоявшихся и не состоявшихся дуэлей.

Поэт был отменным стрелком, попадал с 20 шагов пуля в пулю. Но во время дуэлей он ни разу не пролил кровь противника и в многочисленных поединках не стрелял первым. Хорошо зная дуэльный кодекс, он, видимо, следовал высказанному им устами Моцарта принципу «Гений и злодейство - две вещи несовместные». Дуэли - это странная черта в Пушкине. Не злой по натуре человек, он вдруг, без видимых причин, начинал проявлять нелепую назойливую задиристость. Часто вел себя вызывающе. Были у прежней полиции такие особые списки, в которые включались люди, не совсем удобные для общественного спокойствия. В списках этих было и имя Александра Пушкина. И отнюдь не в вольнодумии и прочих высоких материях обвинялся он тут - был в этих списках на одном из почетных мест в качестве карточного понтера и дуэлянта. Можно, конечно, объяснить это бунтом его вольной натуры, обиженной на безысходную незадачливость судьбы. Но гадание по живой судьбе всегда вещь неблагодарная - лучше тут восстановить обстоятельства этой судьбы и они, как это всегда бывает, скажут сами за себя.

История дуэлей Пушкина - тоже история его жизни. В них тоже предстает весь его характер, в котором все - поспешность, легкомыслие, трагическая случайность, сосредоточенная решимость, высокий порыв, отчаянный вызов…

«НЕ ХОЧУ БЫТЬ ШУТОМ НИЖЕ У ГОСПОДА БОГА»

22-летний корнет Кавалергардского полка, чужеземец, у которого было два имени и три отечества, Дантес ворвался в мирную, полную творческого труда жизнь Пушкина еще за два с половиной года до катастрофы.

Француз по происхождению, Дантес приехал в Россию через несколько лет после июльской революции во Франции, свергнувшей династию Бурбонов, с определенной целью сделать карьеру. Здесь он стал приемным сыном голландского посланника в Петербурге барона Геккерена. Ему было оказано в Петербурге особое внимание. Император Николай I сам представил Дантеса офицерам полка. Взяв его за руку, он сказал: «Вот вам товарищ. Примите его в свою семью, любите... Этот юноша считает за большую честь для себя служить в Кавалергардском полку; он постарается заслужить вашу любовь и, я уверен, оправдает вашу дружбу». К своим обязанностям по полку он относился небрежно и за недолгую службу свою был подвергнут сорока четырем взысканиям. Из письма А. Н. Карамзина брату: «Начинаю с того, что советую не протягивать ему руки с такою благородною доверенностью: теперь я знаю его, к несчастью, по собственному опыту. Дантес был пустым мальчишкой, когда приехал сюда, забавный тем, что отсутствие образования сочеталось в нем с природным умом, а в общем - совершеннейшим ничтожеством как в нравственном, так и в умственном отношении. Если бы он таким и оставался, он был бы добрым малым, и больше ничего; я бы не краснел, как краснею теперь, оттого, что был с ним в дружбе, - но его усыновил Геккерен по причинам, до сих пор еще не известным обществу. Геккерен, будучи умным человеком и утонченнейшим развратником, какие только бывали под солнцем, без труда овладел умом и душой Дантеса, у которого первого было много меньше, нежели у Геккерена, а второй не было, может быть, и вовсе. Эти два человека, не знаю, с какими дьявольскими намерениями, стали преследовать госпожу Пушкину с таким упорством и настойчивостью, что, пользуясь недалекостью ума этой женщины и ужасной глупостью ее сестры Екатерины, в один год достигли того, что почти свели ее с ума и повредили ее репутации во всеобщем мнении».

Дантес обладал безукоризненно правильными, красивыми чертами лица, но ничего не выражающими, что называется, стеклянными глазами. Ростом он был выше среднего, к которому очень шла полу рыцарская, нарядная, кавалергардская форма. К прекрасной внешности следует прибавить неистощимый запас хвастовства, самодовольства, пустейшей болтовни... Дантесом увлекались женщины не особенно серьезные и разборчивые, готовые хохотать всякому вздору, излагаемому в модных салонах.
Уже в 1834 году Дантес встретился с Пушкиным. Поэт иногда смеялся, слушая его каламбуры, но Дантес был ему противен своей развязной манерой, своим невоздержанным с дамами языком. Дантесу нравилась Наталья Николаевна. Он стал оказывать ей исключительное внимание, а ей, легкомысленной и кокетливой, льстило ухаживание блестящего кавалергарда. Это даже не вызывало ревности Пушкина. Он любил жену и безгранично доверял ей. Не приходится удивляться, что, при царивших тогда в свете нравах, Наталья Николаевна простодушно и бездумно рассказывала мужу о своих светских успехах, о том, что Дантес обожает ее.

Дантес между тем открыто ухаживал за женой Пушкина. Злорадные усмешки и перешептывания за спиной Пушкина усиливались. Он ни на минуту не подозревал жену, но положение его в обществе с каждым днем становилось все более трудным.
В ухаживаниях Дантеса поддерживал его приемный отец - голландский посланник в Петербурге барон Геккерен. Это был сластолюбивый старик, всегда двусмысленно улыбавшийся, отпускавший шуточки, во все вмешивающийся. И одновременно контрабандист, превративший дом голландского посольства в Петербурге в международный центр спекулятивной торговли антикварными вещами. Пушкин видел, как росло и крепло увлечение жены Дантесом, знал из ее доверенных и простодушных рассказов подробности их встреч на балах и вечерах, но, убежденный в ее чистоте, до времени лишь наблюдал и не принимал никаких решений. Равнодушным он конечно оставаться не мог. Но до удобного момента откладывал свое вмешательство.
4 ноября 1836 года момент этот наступил. Группа светских бездельников занималась тогда рассылкой анонимных писем мужьям-рогоносцам - так шутливо называли мужей, чьи жены изменяли им. Пушкин получил по почте три экземпляра анонимного клеветнического письма, оскорбительного для чести его самого и жены.
Такое же письмо получили в тот день в двойных конвертах, для передачи Пушкину, семь - восемь его друзей и знакомых. Текст всех этих писем был одинаков: «Кавалеры первой степени, командоры и кавалеры светлейшего ордена рогоносцев, собравшись в Великом Капитуле под председательством достопочтенного великого магистра ордена, его превосходительства Д. Н. Нарышкина, единогласно избрали г-на Пушкина коадъютором великого магистра ордена рогоносцев и историографом ордена. Непременный секретарь граф И. Борх». На другой день после получения письма, 5 ноября, Пушкин послал вызов Дантесу, считая его виновником нанесенной ему обиды. В тот же день к нему явился приемный отец Дантеса, барон Геккерен, с просьбой отсрочить дуэль на 24 часа, а на следующий день был у него снова и просил об отсрочке уже на две недели. Пушкин оставался непоколебимым, но, тронутый слезами и волнением Геккерена, согласился. Но через несколько дней выяснилось, что еще до вызова на дуэль Дантес намеревался жениться на сестре Натальи Гончаровой Екатерине Гончаровой. Это новое обстоятельство Дантес и Геккерен довели до сведения Пушкина, но он считал его невероятным. Всем было известно, что Екатерина Гончарова влюблена в Дантеса, но тот был увлечен ее сестрой, женой Пушкина. Геккерен содействовал усилиям друзей Пушкина отстранить дуэль, но Пушкин увидел в этом трусливое стремление Дантеса вообще уклониться от поединка. Такой образ действий был ему противен, он афишировал низость Дантеса и ни на какие компромиссы не шел.

Геккерен между тем стал настаивать на необходимости встречи Пушкина с Дантесом, чтобы выяснить, не расценивается ли желание Дантеса жениться на сестре жены Пушкина трусливой попыткой избежать дуэли. Пушкин, однако, от встречи с Дантесом отказался. Встретившись вечером 16 ноября у Карамзиных с Соллогубом, он попросил его завтра же зайти к д"Аршиаку, секунданту Дантеса, и условиться с ним относительно материальной стороны дуэли.

Чем кровавее, тем лучше. Ни на какие объяснения не соглашайтесь! - подчеркнул Пушкин Он говорил резко, был настроен решительно, и Соллогуб так объяснил впоследствии его поведение: «Он в лице Дантеса искал или смерти, или расправы с целым светским обществом». Однако обстоятельства сложились так, что Пушкин вынужден был отказаться от дуэли. Но Дантес требовал, чтобы Пушкин письменно сообщил причины отказа, не касаясь при этом его намерения жениться на Екатерине Гончаровой. Пушкин написал письмо, удовлетворившее секунданта Дантеса, и вопрос о дуэли отпал. Дантес полагал, что после этого он будет иметь возможность бывать у Пушкина и встречаться с Натальей Николаевной.

Напрасно, - запальчиво сказал Пушкин. - Никогда этого не будет. Никогда между домом Пушкина и домом Дантеса ничего общего быть не может.

Встречаясь с Натальей Николаевной на балах и вечерах он по-прежнему оказывал ей исключительное внимание, и сама Наталья Николаевна вела себя легкомысленно. Раздражению и возмущению Пушкина не было предела. Поэт хотел публично оскорбить Дантеса на балу у Салтыкова, но Дантеса предупредили и он на бал не явился.

Как-то вечером Наталья Николаевна возвращалась из театра. Шедший позади Геккерен спросил ее, когда же она наконец оставит своего мужа. Наталья Николаевна тогда же рассказала об этом Пушкину, и тот решил действовать.
Пушкин переписал набело подготовленный черновик письма и отправил его по назначению - барону Геккерену, в здание голландского посольства. В письме этом, по выражению Вяземского, Пушкин излил все свое бешенство, всю скорбь раздраженного, оскорбленного сердца своего. Дуэль становилась неизбежной.

Поздно ночью к Пушкину явился д"Аршиак, секундант Дантеса, и передал ему письмо с вызовом на дуэль. Оно было подписано Геккереном, а внизу была приписка Дантеса: «Читано и одобрено мною». Пушкин принял вызов даже не прочитав письмо.
Жуковский кратко обозначил в своем дневнике состояние Пушкина в день роковой дуэли, причем особенно подчеркнул его настроение: «Встав весело в 8 часов - после чаю много писал - часу до 11-го. С 11 обед - ходил по комнате необыкновенно весело, пел песни... « Веселое настроение Пушкина в день дуэли, конечно, не отражало внутреннего состояния готовившегося к дуэли поэта. Это было нервное возбуждение, безмерная усталость, стремление любым путем выйти из создавшегося положения и большая выдержка, позволявшая ему за несколько часов до дуэли работать над статьями для «Современника», писать ответные письма. Секунданты выработали и подписали условия дуэли. Один экземпляр остался у д"Аршиака для Дантеса, второй Данзас взял с собой для Пушкина.

Условия дуэли:

1. Противники становятся на расстоянии двадцати шагов друг от друга и пяти шагов (для каждого) от барьеров, расстояние между которыми равняется десяти шагам.
2. Вооруженные пистолетами противники, по данному знаку, идя один на другого, но ни в коем случае не переступая барьера, могут стрелять.
3. Сверх того принимается, что после выстрела противникам не дозволяется менять место, для того, чтобы выстреливший первым огню своего противника подвергся на том же самом расстоянии.
4. Когда обе стороны сделают по выстрелу, то в случае безрезультатности, поединок возобновляется как бы в первый раз...
5. Секунданты являются непременными посредниками во всяком объяснении между противниками на месте боя.
6. Секунданты, нижеподписавшиеся и обличенные всеми полномочиями, обеспечивают, каждый за свою сторону, своей честью строгое соблюдение изложенных здесь условий».

Помимо того, во избежание новых распрей, секунданты не должны были допускать никаких объяснений между противниками и одновременно не упускать возможности к их примирению.
Пушкин принял условия дуэли, даже не ознакомившись с ними. Выпив стакан лимонада, он вышел с Данзасом на улицу, оба сели в сани и отправились через Троицкий мост к месту дуэли, за Черной речкой, близ так называемой Комендантской дачи. На дворцовой набережной они встретили ехавшую в санях жену Пушкина, Наталью Николаевну. Встреча эта могла предотвратить дуэль, но жена Пушкина была близорука, а Пушкин смотрел в другую сторону.
Подъехали к Комендантской даче одновременно с Дантесом и д"Аршиаком. Пока выбирали площадку для дуэли, Пушкин сидел на сугробе и равнодушно смотрел на эти приготовления, но выражал нетерпение. Когда Данзас спросил его находит ли он удобным место дуэли, он ответил: «Мне это решительно все равно, только, пожалуйста, делайте все это поскорее...
Все было готово. Противники встали на свои места. Данзас махнул шляпой, и они начали сходиться. Пушкин сразу подошел вплотную к своему барьеру. Дантес выстрелил, не дойдя одного шага до барьера. Пушкин упал.
· «Я ранен», - сказал он. Пуля, раздробив кость верхней части правой ноги у соединения с тазом, глубоко ушла в живот и там остановилась, смертельно ранив.
Секунданты бросились к Пушкину, но когда Дантес хотел подойти, он остановил его: - Подождите! Я чувствую достаточно сил, чтобы сделать свой выстрел...
Дантес стал на свое место боком, прикрыв грудь правой рукой. На коленях, полулежа, опираясь на левую руку, Пушкин выстрелил. Пуля, не задев кости, пробила Дантесу руку и, по свидетельству современников, ударившись в пуговицу, отскочила. Видя, что Дантес упал, Пушкин спросил у д"Аршиака:
- Убил я его?
- Нет, - ответил тот, - вы его ранили в руку.
- Странно, - сказал Пушкин. - Я думал, что мне доставит удовольствие его убить, но я чувствую теперь, что нет.
Дантес хотел сказать несколько слов примирения, но Пушкин перебил его словами: - Впрочем все равно. Как только поправимся снова начнем...

Пушкин испытывал жгучую боль, говорил отрывистыми фразами, его тошнило, обмороки довольно часто следовали один за другим. Карету трясло, когда его везли домой, приходилось не раз останавливаться. Ехавшему с ним Данзасу Пушкин сказал: - Кажется, это серьезно. Послушай меня: если Арендт найдет мою рану смертельной, ты мне это скажи. Меня не испугаешь. Я жить не хочу... Наконец подъехали к дому. Приехал известный в то время доктор Арендт, придворный врач.
- Скажите мне откровенно, - обратился к нему, медленно произнося слова, Пушкин, - каково мое положение.
- Я должен вам сказать, что рана ваша очень опасна, и на выздоровление ваше я почти не имею надежды. Пушкин кивком головы поблагодарил Арендта, просил только не говорить об этом жене. К заявлению врача о безнадежности своего положения отнесся с невозмутимым спокойствием. Просил врача и не подавать одновременно жене больших надежд. Можно ли было спасти Пушкина? На этот вопрос ответили известные советские хирурги. Через сто лет после смерти поэта, в 1937 году, академик Н. Н. Бурденко сообщил Академии наук, что меры, принятые врачами Пушкина, были бесполезны, а в наши дни даже хирург средней руки вылечил бы его.

Набережная Мойки и все прилегающие к ней улицы вплоть до дворцовой площади были заполнены толпами народа. Чтобы поддерживать порядок на улицах пришлось вызвать воинский наряд. В передней какой - то старичок сказал с простодушным удивлением: «Господи, боже мой! Я помню, как умирал фельдмаршал, а этого не было! « Пульс стал падать и скоро совсем не ощущался. Руки начали холодеть. Минут за пять до смерти Пушкин попросил поворотить его на правый бок и тихо сказал: Жизнь кончена!
- Да, кончено, - сказал Даль, - мы тебя поворотили...
· Кончена жизнь!.. - произнес Пушкин внятно. - Теснит дыхание...
Это были последние слова Пушкина. Часы показывали два часа сорок пять минут ночи. Дыхание прервалось.
- Что он? - тихо спросил Жуковский.
- Кончилось! - ответил Даль.
Прекрасная голова поэта склонилась. Руки опустились. Всех поразило величавое и торжественное выражение его лица. Доктор Андреевский закрыл ему глаза.

ЗАПИСКА НИКОЛАЯ I

«Если Бог не велит нам уже свидеться на здешнем свете, посылаю тебе мое прощение и мой последний совет умереть христианином. О жене и детях не беспокойся, я беру их на свои руки».

М.Ю. ЛЕРМОНТОВ. СМЕРТЬ ПОЭТА

…Вы, жадною толпой стоящие у трона,
Свободы, Гения и Славы палачи!
Таитесь вы под сению закона,
Пред вами суд и правда — все молчи!..

Но есть и божий суд, наперсники разврата!
Есть грозный суд: он ждет;
Он не доступен звону злата,
И мысли и дела он знает наперед.
Тогда напрасно вы прибегнете к злословью:
Оно вам не поможет вновь,
И вы не смоете всей вашей черной кровью
Поэта праведную кровь!

«НЕ МОГУ ОТЛУЧИТЬСЯ. ЖДУ ВАС ДО 5 ЧАСОВ»

Пушкин за несколько месяцев до смерти своей лишился матери и сам провожал отсюда ее тело в Святогорский мо-настырь. Как бы предчувствуя близость кончины своей, он назначил подле могилы ее и себе место, сделавши за него вклад в монастырскую кассу. Другое странное и вместе тро-гательное обстоятельство рассказано в письме к одному из прежних издателей Современника осиротевшим отцом по-эта Сергеем Львовичем Пушкиным. Вот его слова: «Я бы желал, чтобы в заключении записок биографиче-ских о покойном Александре сказано было, что Александр Иванович Тургенев был единственным орудием помещения его в Лицей - и что через 25 лет он же проводил тело его на последнее жилище. Да узнает Россия, что она Тургеневу обязана любимым ею поэтом! Чувство непоколебимой бла-годарности побуждает меня просить вас об этом. Нет сомне-ния, что в Лицее, где он в товарищах встретил несколько соперников, соревнование способствовало к развитию ог-ромного его таланта». Последние минуты жизни Пушкина описаны увлека-тельно красноречивым пером Жуковского.

26 января 1837 г. В Петербурге. Не могу отлучиться. Жду Вас до 5 часов. На письме - помета А. И. Тургенева: «Последняя записка ко мне Пушкина накануне дуэля».

Полное собрание сочинений: В 10 т. Т. 10. Письма. Л.,1979

СОЛНЦЕ РУССКОЙ ПОЭЗИИ ЗАКАТИЛОСЬ

«Солнце нашей поэзии закатилось! Пушкин скончался, скончался во цвете лет, в средине своего великого поприща!.. Более говорить о сем не имеем силы, да и не нужно: всякое русское сердце знает всю цену этой невозвратимой потери, и всякое русское сердце-будет растерзано. Пушкин! наш поэт! наша радость, наша народная слава!.. Неужели в самом деле нет уже у нас Пушкина! к этой мысли нельзя привыкнуть! 29-го января 2 ч. 45 м. пополудни».