Идея предопределения характерна для католицизма. О предопределении и предвидении

(Предведение Божие )

Св. Феофан Затворник:

Сими двумя действиями - предведением и предопределением, сходящимися воедино, исчерпывается предвечное предначертание Божие о спасаемых.

Православное исповедание:

"Предведение, предопределение и промысл различаются в Боге по своим действиям . Промысл относится к творению. Но предведение и предопределение были в Боге прежде бытия мира, хотя и различны между собой. Предведение есть одно ведение будущего , без определения его в частности, то есть оно не определяет существования той или другой вещи. А предопределение есть определение частное, то есть оно и определяет, что должно быть. Но определяет только добро, а не зло , ибо если бы оно определяло и зло, то это было бы противно естественному свойству Божию - благости.

Итак, справедливо можно сказать, по нашему представлению, что предведение в Боге предшествует, за ним следует предопределение , а после творения возникает и промысл о сотворенном. Этому учит апостол: "Ибо кого Он предузнал, тем и предопределил быть подобными образу Сына Своего... А кого Он предопределил, тех и призвал, а кого призвал, тех и оправдал; а кого оправдал, тех и прославил" (Рим. 8, 29-30). Впрочем, эти слова должно относить только к человеку, поскольку прочие творения (кроме ангелов, находящихся в твердом и неизменном состоянии) не подлежат предопределению, так как не имеют свободы, а потому в них не может быть никакого греха. И все, что они делают, делают по природе, и потому ни наказываются, ни награждаются".

Преп. Иоанн Дамаскин:

Следует иметь в виду, что Бог все предвидит, но не все предопределяет. Так, Он предвидит то, что находится в нашей власти, но не предопределяет этого; ибо Он не хочет, чтобы явился порок, но не принуждает силою к добродетели. Таким образом, предопределение есть дело Божественного повеления, основанного на предведении. Бог, по Своему предведению, предопределяет то, что не находится в нашей власти; ибо Бог уже предопределил по Своему предведению все так, как того требует Его благость и справедливость.

В протестантизме существуют две основных теории предопределения:

• 1. Теория предестинации - безусловное предопределение человека к спасению или погибели.
• 2. Теория пронунциации , согласно которой верующий провозглашается спасенным.

Теория предестинации разработана Кальвином, который учил о полном и безусловном предопределении человека к спасению или погибели, причем Бог предопределил небольшую группу к спасению Своим непостижимым решением, а остальные не смогут спастись, несмотря ни на какие их личные усилия. Верующий должен быть совершенно уверен в своем спасении, которое совершается Богом независимо от дел человека.

Основаниями для этого учения являются следующие цитаты:

q “Ибо явилась благодать Божия, спасительная для всех человеков” (2Тим. II гл. 11);

“... Который хочет, чтобы все люди спаслись и достигли познания истины” (1Тим. II гл. 4).

При этом игнорируется притча о Страшном суде и требование соделывать спасение (см. в разделе о православном учении о спасении).

(Приводится по Л.18 стр. 152 - 153)

Пронунциация составляет основу учения протестантов о спасении: - сущность оправдания в объявлении грешника праведным, “пронунциации” после чего человек становится праведным в силу удовлетворения, принесенного Христом. В человеке перемена заключается лишь в том, что он раньше подлежал наказанию, а после - праведный.

Сущность пронунциации излагается в Шмакальденских членах:

q “Бог ради нашего Ходатая Христа нас благоволил считать за совершенно праведных и святых. Хотя грех из нашей плоти еще не удален и не умерщвлен, но Он не хочет ведать его и не наказывает за него. ... Благодаря вере во Христа не считается за грех и недостаток все то, что в наших делах есть греховного и нечистого... Человек совершенно по своей личности и по своим делам объявляется и считается оправданным и святым”. (Цитаты по Л.18 стр. 135)

Другие высказывания лютеранских теологов: “Лютер в своем труде “De servo arbitrio” защищал предопределение, но позже Лютер приблизился к Меланхтону. “В вере во Христа я более не слуга, но дитя Божие”, следовательно, свобода чада Божия в вере”. (Л.73 стр. 82)

“В нравственности и вере видны Божие предопределение и провидение. Мы веруем в предопределение Божией любви. Это не детерминация. Бог нас в Своей любви предопределил и управляет нами Своим провидением. Это будет утверждать каждый верующий”. (Л.73 стр. 83)

“Ничто не может отделить нас от Бога ни смерть, ни какие - либо другие силы. Всегда будем в Божием ведении, т.е. в Божией воле и в Божией любви. Следовательно, христианская догматика может смело утверждать, что религиозной христианской личности принадлежит вечность, ибо спасение всегда находится в Божией милости и в надежде возрождения. Такова наша надежда, вера и любовь в будущем. С такой органической динамической философией и с такой силой в любви можем победить старую картину мира и старый взгляд на мир и жизнь, которые связаны с прежними эсхатологическим взглядами, образами, картинами, суждениями, даже заключениями. Ни причинность, ни объем, место, не являются главными признаками, но динамика во всем эсхатологическом восприятии”. (Л.73 стр. 235)

Аугсбургское исповедание: “Так же учит, что люди не могут стать оправданными перед Богом своими собственными силами, заслугами или делами, но они без какой - либо заслуги оправдываются ради Христа верой, когда они веруют, что приняты в благодати и что грехи прощены Христа ради, Который Своей смертью удовлетворил за наши грехи. Подобную веру Бог признает и причисляет как праведность пред Собой (Рим. III гл. 4)”. (Л.81 стр. 10)

Сравнение : Суть православного взгляда на предопределение изложена выше в разделе о православном вероучении, здесь же необходимо отметить, что Священное Писание говорит о деятельном участии человека в спасении своей души, о том, что спасение есть результат деятельности человека и содействия Божией Благодати, когда Бог, предуведав поступки индивида, помогает ему Своей Благодатью.

Протестантские теории предестинации и пронунциации полностью исключают свободную волю человека (предестинация) или сводят все спасение только к формальному обращению к Богу и провозглашению человека спасенным (пронунциация), причем обе теории исключают необходимость соделования спасения и преобразования человека.

Логичным завершением этих теорий является вывод о возможности спасения вне Церкви:

“Протестанты не могут согласиться с таким внешним авторитетом, что вне церкви нет спасения, “... (Л.73 стр. 235)

Признание некоторыми лютеранскими мыслителями нереальности ада не только приведет к дальнейшим искажениям в теории спасения (нет ада и спасение не нужно - не от чего спасаться!), но и отразится на основах мировоззрения, устранив из реальной картины мира весьма существенную часть. В связи с этим можно привести интересное высказывание протестантов:

“Снизшел в ад” есть символ веры, где доисторическое основание тому, что здесь хотят символизировать. Проповедано ли в аде спасение пропащим духам, или изображена победа Христа над сатаной, злыми ангелами (2Пет. II гл. 4), или проповедь милости (1Тим. III гл. 16), это трудно разрешимо для разума и так же для веры. Нас интересует то, что здесь хотели высказать, именно, что носитель любви побеждает даже сатанинские власти, которые находятся даже в самых глубоких тайниках.

Если в таких изображениях и были бы мифологические элементы, которые можно игнорировать, то следует иметь в виде, что человеческое сердце может стать таким же тайным убежищем сатанинских сил (Быт. VIII гл. 21; Ерем. XVII гл. 9; Мф. XV гл. 19). Если любовь входит в тайное убежище сатаны, то поднимаются “муки” любви (Гал. V гл. 17 - 25). Павел хочет сказать, что любовь желает проповедовать спасение, милосердие всем сердцам, где обитают силы тьмы. Лютер вместе со всем античным миром представлял эту сцену в очень реальных картинах. Он видит реально трудную борьбу с сатанинскими силами. Щлейермахер делает заключения, что идея - desсendit ad inferos воспринятая в христианском духе, построенная, выдержанная, но сам символ в современном мировоззрении стал лишним, ибо нет больше образа мышления античного мира Теперь думают абстрактно”. (Л.73 стр. 147 - 148).

Повар-оккультист Юрайда вытащил из своего мешка бутылку коньяка.
- Вы видите здесь, - сказал он, откупоривая бутылку, - неопровержимое доказательство моего утверждения. Перед отъездом я взял эту бутылку из офицерской кухни. Коньяк лучшей марки, выдан на сахарную глазурь для линцских тортов. Но ему было предопределено судьбой, чтобы я его украл, равно как мне было предопределено стать вором.
Я. Гашек. «Похождения бравого солдата Швейка»

Человек - в высшей степени противоречивое существо. Противоречивое - и в то же время невероятно амбициозное. Он берётся переделывать мир, намеревается властвовать над Природой, в то время как ещё полностью не разобрался с самим собой, не уяснил, что, собственно, он такое, на основе каких принципов существует и для чего живёт. Более того: он даже до конца не уверен в том, хозяин ли он сам себе и являются ли его действия действительно его действиями.
Ощущение своей зависимости от неких высших сил было у людей всегда, и ничего странного в этом нет. Человек действительно не сам по себе: он - часть Природы, часть системы, в которой у него своё место и свои задачи. Он и будет на уровне инстинкта ощущать эту зависимость от системы, с которой связан намертво и благодаря которой вообще появился на свет и живёт. Но это инстинктивное ощущение определённым образом преломляется в разуме; оно требует осмысления себя, определённого оформления и увязывания с другими реалиями жизни. Исходная идея проста: человек мал, он зависит от кого-то, кто больше его, сильнее и мудрее. В общем, это укладывается в схему клановых отношений, где есть глава или старейшины, которые руководят жизнью клана и довлеют над каждым его членом. Приблизительно эта схема воплощается в отношениях людей со своими богами. Боги - высшее начальство, управляющее миром и людьми, устанавливающее законы по своему произволу, определяющее, что есть добро, а что - зло, и требующее от своих подчинённых определённых действий. И вот тут возникает вопрос: свободен ли человек в своих поступках?
Ответ, напрашивающийся сам собой, таков: человек в любом случае свободен, - ведь он может и не подчиниться богам. Пусть он потом будет наказан за это, пусть он пожалеет о своём своеволии, - но это будут уже последствия волевого выбора. Иначе говоря, в каждый конкретный момент человек свободен, хотя в целом и зависим, потому что неподчинение высшим силам без божественного наказания не останется. Это справедливо для политеистических религиозных систем, - таких, например, как древнегреческая. Другой вопрос - позволит ли человеку его самосознание принять саму возможность неподчинения богам? Ведь они главенствуют над всем, и подчиняться им (то есть, собственно, подчиняться грубой силе) для маленького и слабого человека нормально, - точно так же, как волу, запряжённому в повозку или плуг, нормально подчиняться своему погонщику. Следовательно, тут суть вопроса в том, свободен ли человек внутренне, - т.е. способен ли он осознать, что он свободен.
Если взять монотеистические системы, то картина получится несколько иная. Здесь Бог может карать за неподчинение, а может и просто не допускать неугодных ему поступков, - ибо он всемогущ. Во втором случае получается, что человек свободен только до тех пор, пока это позволяет Бог; другими словами, он не свободен, так как всё равно всё будет так, как хочется божеству. Отсюда остаётся один шаг до идеи полного предопределения будущего каждого человека и всего мира. Ведь если Бог всесилен, то он вполне мог всё предопределить для мира ещё в момент творения оного. Идея о таком предопределении совершенно естественно вытекает из постулата о Божьем всемогуществе и всеведении, - в том числе знании будущего, которое Бог сам же и предопределил.
Неудивительно, что одно из течений в христианстве - а именно кальвинизм - строит свою теологию именно на этой основе. Жан Кальвин учил, что каждый поступок человека изначально предопределён Богом, и что, таким образом, ни о какой свободе воли не может быть и речи. Благочестивые люди благочестивы потому, что так пожелал Бог, а неблагочестивые по той же причине неблагочестивы. Иначе говоря, по этому учению даже неподчиниться Богу или сделаться отступником можно исключительно постольку, поскольку этого хочет сам Бог. Логический апогей постулата о Божьем всемогуществе. Похожие учения об абсолютной детерминированности человеческой жизни известны и из истории православия.
На другом краю мира, в Индии, сформировалось своё понятие о предопределении. Учение о карме, вошедшее в индуизм, буддизм, джайнизм, гласит, что будущие перерождения с их событийной наполненностью зависят от поступков, совершённых личностью в прошлых жизнях. Так, от того, насколько благочестив человек и насколько моральны его поступки, зависит, родится ли он в следующей жизни человеком или же животным (ато и демоном), и если человеком, то какой судьбы, - будет ли он принадлежать к низам или верхам общества, будет ли счастлив или несчастлив, какие перипетии будут ожидать его на жизненном пути, и т.д. Из этого учения следует, что каждый поступок человека, дурной или добрый, отразится в его будущей жизни через создание определённой ситуации, которая будет играть роль либо наказания, либо награды. Соответственно, ситуации нынешней жизни представляют собой последствия поступков, совершённых в жизнях прошлых. Эта система предопределения и воздаяния не даёт сбоев, и переступить через неё нельзя. Остаётся только принимать всё как должное и стараться правильной жизнью обеспечить себе более благополучное перерождение, а со временем - и вовсе избавление от перерождений, возможность вырваться из колеса сансары.
Итак, два учения о предопределении: одно - западное, другое - восточное. Нельзя утверждать, что они говорят в точности об одном и том же; однако в обоих фигурирует могущественная сила, решающая за человека, как ему жить и что делать. Причём если закон кармы хотя бы оставляет ему возможность по-своему реагировать на заранее предопределённые жизненные ситуации, возникшие в результате таких же внутренне свободных реакций на такие же предопределённые ситуации в прежних воплощениях, то Божье предопределение абсолютно: оно предопределяет каждую мысль человека, каждый эмоциональный нюанс его души. В учении о карме, если подумать, можно обнаружить немало неувязок и несуразностей. Но учение о Божественном предопределении вообще превращает всё в бессмыслицу. Возникает резонный вопрос: если никакого свободного развития нет, и всё до последней детали, включая и финал существования мира вкупе с конечным результатом этого существования, было предопределено и известно уже в момент творения, зачем и для чего тогда это всё понадобилось? Отчего Бог при своём всемогуществе просто не сделал всё сразу так, как ему было нужно? Для чего затеян этот многотысячелетний спектакль, где все - безвольные марионетки, и всё - строго по сценарию? В чём смысл? Полагаю, объяснить это внятно и убедительно едва ли удастся. Апологет учения о Божьем предопределении просто скажет, что пути Господни неисповедимы, и что не в силах человека понять Божий замысел. При этом он, весьма вероятно, подчеркнёт, что и я сам задаюсь подобными вопросами только лишь потому, что это предопределил Бог задолго до моего рождения. Зачем? Пути Господни неисповедимы…
Однако от философского аспекта идеи предопределения перейдём к её психологическому аспекту. Хотя на самом деле переплетение этих двух сторон одного явления по ходу рассуждений, конечно, неизбежно.
Прежде всего зададимся вопросом: какие чувства должно вызывать у человека осознание полного предопределения всего, что с ним происходит и ещё должно произойти в будущем? Вероятно, на самом глубинном уровне это будет страх, - естественная реакция на тот факт, что ты оказался в ловушке, во власти того, кто может сделать с тобой всё, что ему заблагорассудится, и ты не в состоянии ничего ему противопоставить. Это инстинктивное: ужас, генетически близкий панике животного, угодившего в силок. Возможна угроза, - а ты бессилен спастись. Этот страх вовсе не обязательно будет явственно прочувствован и осознан: он может присутствовать подспудно; но как психологический эффект он основан на одном из коренных инстинктов всякого живого существа, - на инстинкте самосохранения, и потому он практически неизбежен.
Второй реакцией может быть апатия, когда перестаёшь ощущать себя деятельным, что-то могущим существом, и уже просто принимаешь факт своего бессилия как неизбежность. В результате теряешь интерес к активной жизни, утрачиваешь желание действовать, превращаешься в безвольную куклу.
Но второй реакцией может быть и возмущение, бунт, вызванный нежеланием быть безвольной и бессильной марионеткой. Это - тоже глубоко инстинктивное. Даже пойманная птица - и та бьётся в силке, стараясь вырваться. Человек же - существо разумное и наделённое волей, что даёт ему возможность понимать законы Природы, закономерности человеческой жизни, и самому строить свою судьбу. Поэтому его бунт против чужого произвола над ним абсолютно закономерен.
Бунтарём можно оставаться всю жизнь. Но осознание обречённости этого бунта может привести опять же к апатии, а может и к гораздо более своеобразному эффекту. Человек может психологически приспособиться к такой данности (что, разумеется, может произойти - и чаще всего происходит - и без прохождения этапа бунтарства). И здесь снова возможны варианты.
Один станет просто жить, занимаясь своими делами и стараясь по возможности не грешить. Когда это будет ему удаваться, он будет тешить себя надеждой, что Бог не хочет его погибели, и потому-то это и удаётся. Когда это удаваться не будет, он будет уповать на то, что Бог всё же не хочет его погибели, - и он станет прилагать все усилия к тому, чтобы жить праведно, в надежде на то, что Бог даст ему такую возможность. Вернее, это будет надежда на то, что Бог всё-таки предопределил его к спасению, - и потому у него должно получиться пройти этим путём. В эту достаточно грубо набросанную мною схему, в общем, укладывается сущность пуританского образа жизни.
А что же сделает другой? Он поведёт себя обратным образом. Он станет эксплуатировать идею предопределения, заставляя её служить своим страстям и оправдывать их. Если ему хочется воровать - он будет воровать, если хочется развратничать - будет развратничать, и вообще будет творить всё, что угодно, мотивируя это для себя - а при случае и для других - тем, что он предопределён к совершению этих поступков. Так захотел Бог. И как можно обвинять в этом человека, не имеющего свободы воли?
Я перечислил самые естественные и самые очевидные из возможных психологических реакций человека на осознание факта полной предопределённости всех его поступков и вообще всех явлений окружающего мира. Теперь имеет смысл посмотреть, как это отражается на жизни людей в обществе.
Страх - обычное состояние человека. Все и всегда чего-то боятся; кто-то боится за себя, кто-то - за других. Но страх страху - рознь. Полная предопределенность, зависимость и безысходность вызывает инстинктивный ужас, балансирующий на грани паники. Страх такого качества, особенно если он ощущается явственно, может перейти в фобию и вызвать психическое расстройство. Впрочем, в христианстве «страх Божий» расценивается как безусловное благо и считается необходимым качеством верующего. И хотя под ним понимается не совсем то, о чём я веду речь, суть здесь, в общем, та же. Только страх Божий должен быть осознанным и должен сопровождаться надеждой на безграничное милосердие Бога. Однако же отмечу, что, по логике, где имеет место предопределение, там милосердие, способное что-то изменить, уже не играет никакой роли, а где может вершиться дело милосердия, там предопределение не может являться таковым.
Апатия и индифферентность ко всему человека, верящего в предопределённость, вполне естественны: при осознании того факта, что от тебя совершенно ничего не зависит, может наступить состояние психологического ступора. Так приговорённый к смерти иногда впадает в апатию, ни на что уже не реагируя и даже мало что понимая; это защитная реакция психики, не позволяющая сойти с ума от ужаса и осознания безысходности. Но тут есть и ещё одна психологическая подоплёка. Человеческий разум самой Природой предназначен для активного функционирования, которое не должно быть «холостым», - т.е. оно подразумевает непременное наличие какого-то конкретного результата. А там, где всё предопределено заранее, никакого результата добиться невозможно в принципе. И потому при глубочайшем осознании своего бессилия человеческий разум может просто «закрыться», перестать реагировать на внешние раздражители. В лучшем случае человека просто перестаёт что-либо волновать (ведь и без его вмешательства всё идёт так, как идёт, и вмешательство ничего не изменит), а в худшем происходит психологический надлом, и апатия становится проявлением душевной болезни. Надо ли говорить, что оба эти варианта представляют собою асоциальные типы личности, не приспособленные к более-менее активной жизни в обществе и к нормальным контактам с другими людьми?
Однако нередко индифферентность не доходит до крайности и принимает форму так называемого фатализма. Фатализм сам по себе - интереснейшее и противоречивое явление, свойственное не только христианам, но получившее широкое распространение и в мусульманском мире, где обычной является вера в то, что всё в мире предопределено всемогущим Аллахом. В упрощённой народной интерпретации идея фатализма выражается формулой «Чему быть, того не миновать». Практическое воплощение этого принципа для наглядности проиллюстрирую цитатой из труда академика Е. В. Тарле «Наполеон»: «Оставленный Бонапартом в качестве генерал-губернатора Александрии генерал Клебер арестовал прежнего шейха этого города и большого богача Сиди-Мохаммеда Эль-Кораима по обвинению в государственной измене, хотя и не имел к тому никаких доказательств. Эль-Кораим был под конвоем отправлен в Каир, где ему и заявили, что если он желает спасти свою голову, то должен отдать 300 тысяч франков золотом. Эль-Кораим оказался на свою беду фаталистом: "Если мне суждено умереть теперь, то ничто меня не спасёт и я отдам, значит, свои пиастры без пользы; если мне не суждено умереть, то зачем же мне их отдавать?" Генерал Бонапарт приказал отрубить ему голову и провезти её по всем улицам Каира с надписью: "Так будут наказаны все изменники и клятвопреступники". Денег, спрятанных казнённым шейхом, так и не нашли, несмотря на все поиски». Из этого характерного примера видно, что хотя фатализм и нельзя назвать полной апатией и склонностью к совершенному бездействию, он всё же мешает принимать волевые решения, отбивает желание каким-то образом самому пытаться разрешить тяжёлую ситуацию. А если, например, дело касается спасения другого человека, - как может повести себя заядлый фаталист? Он вполне может рассудить следующим образом: «Если ему (погибающему) суждено спастись, он спасётся и без моего вмешательства; если же ему суждено погибнуть, то я всё равно ничего не смогу сделать». Впрочем, практика показывает, что большинство фаталистов (как христианских, так и мусульманских) на деле являются людьми с обычной степенью активности и предприимчивости, и о своём фатализме вспоминают по большей части в моменты неудач и в минуты уныния. Очевидно, это играет роль своеобразного психологического буфера, позволяющего менее болезненно переносить трудные моменты жизни.
Бунт против предопределения может, прежде всего, переродиться в отрицание предопределения, когда человек просто принципиально отказывается верить в подобную несправедливость. Это нельзя назвать отрицательным психологическим эффектом; в сущности, здесь имеет место просто смена мировоззрения, - хотя и произошедшая под влиянием факторов скорее эмоциональных, нежели чем интеллектуальных. В качестве отрицательных последствий тут можно рассматривать разве что неприязненное отношение к тем, кто продолжает верить в предопределение, и к религии вообще; то или другое может иметь место, - но совершенно необязательно. Однако бунт может привести и к психическому расстройству, - настолько сильны бывают переживания. Может возникнуть паранойя или иная опасная форма психического заболевания. В другом случае дело до этого не дойдёт, и человек просто внутренне ожесточится. Это может вылиться в борьбу против предопределения во всех его проявлениях, иначе говоря - в борьбу против всего и всех. Поведение такого человека, вероятнее всего, будет асоциальным; в нём могут найти выражение худшие стороны анархизма и нигилизма. А вот если бунтарь сохранит религиозную платформу в видении мира и подойдёт к вопросу с точки зрения религиозной логики, то весьма вероятен его переход в лагерь сатанизма. И это вполне закономерно. Библия обещает конечное торжество Бога; отрицание предопределения в этом контексте логично ведёт к вере в конечную победу того, кто противостоит Богу, - т.е. в победу Сатаны. Таким образом, идея Божественного предопределения в определённой степени может содействовать пополнению рядов сататанистов, - причём, скорее всего, не сатанистов примитивно мыслящих и действующих, - на уровне стремления к сиюминутным благам, - а сатанистов идейных, с основательно разработанной идеологической платформой и далеко идущими социальными планами. Подобный поворот не должен вызывать удивления. Божественная предопределённость - идея религиозная, и последствия воздействия этой идеи на человеческую психологию могут наиболее ярко проявляться в религиозной же плоскости.
Надо отметить, что проявления бунта против предопределения вовсе не обязательно оказываются отрицательными. Несогласие с этой идеей способно выработать у несогласного самостоятельность, более трезвый взгляд на реальность (что с большой вероятностью подразумевает разрыв с религией), полезные волевые качества, стремление принимать активное участие в общественной жизни и в судьбах мира вообще. А может быть, человек просто примкнёт к какому-нибудь более либеральному религиозному течению, чья доктрина оставляет людям возможность быть людьми, а не жалкими марионетками в руках недоступных человеческому пониманию сил.
Что до образа жизни правоверных кальвинистов, то в нём можно обнаружить как положительные, так и отрицательные моменты. С одной стороны, стремление жить прилично, сочетающееся с трудолюбием, весьма похвально. С другой стороны, и здесь возможны перегибы. Желающих убедиться в этом отсылаю к историческим трудам, описывающим Женеву времён Кальвина. Помимо всего прочего, такое «благочестие» привело также и к кострам, на которых горели люди. Надо полагать, это делалось для того, чтобы могло воплотиться в жизнь Божественное предопределение. И кого тут винить? Бога? Поистине, даже не самая плохая идея, если довести её до абсурда, может стать разрушительной. Особенно если эта идея логически не увязывается с самой собой. В самом деле: где логика усилий в праведной жизни, если никакие усилия не способны повлиять на конечный итог дела? Получается, Бог сам заставляет этих людей делать сказанные усилия, - и исключительно потому, что он предопределил их к спасению? А того, кого он не предопределил к спасению, он вынуждает грешить? Для чего же устраивается этот циничный фарс? Найти подобному нормальное объяснение невозможно.
При всей аморальности своего поведения, куда более логично поступают те, кто не видит для себя ограничений, вовсю грешит и сваливает ответственность на Бога. Действительно: если такой беспредельщик не имеет понятия о допустимом и недопустимом, то это потому, что Бог не внушил ему этого понятия. Он ведь даже не раб Бога, - т.е. существо, хотя и вынужденное подчиняться, но, в принципе, способное воспротивится, - а его марионетка. Другими словами, всё это его руками учиняет сам Бог. И кого карать за бесчинства? Получается дичайшая картина: одних Божественное предопределение заставляет грешить и совершать преступления, других оно заставляет за это карать. Апофеоз несправедливости и цинизма.
Но оставим в покое вопрос законности наказания, - тем более что государственные карательные органы пока что действуют отнюдь не исходя из соображений реальности Божественного предопределения. Обратимся к иной стороне проблемы.
Сейчас популярны - и, похоже, становятся всё более популярными - различные псевдовосточные псевдодуховные учения, в которых карма является одним из популярнейших элементов доктрин. Это более или менее изобретательные подделки под буддизм или индуизм, в большинстве своём эклектичные, и оттого грешащие отсутствием логики и здравого смысла, но зато богатые на высокие слова. В них понятие предопределения (кармы) цветёт буйным цветом. Трактуется оно, как правило, грубо и примитивно; однако идея кармы в такой подаче берёт всё большую власть над умами.
Приверженцы подобных «учений» сделались уже притчей во языцех. Такой человек споткнётся о камень - и немедленно делает вывод о связи этого события с какими-то событиями своих прошлых жизней. От этого он нередко ведёт себя дёргано, и каждый свой добрый поступок рассматривает не как акт гуманизма, вообще свойственного человеку, а как искупление грехов своих прошлых жизней и как заслугу в счёт жизней будущих. Такие люди действительно стремятся делать добро, - но не ради других, а ради себя. Они добры только внешне; на самом деле их понятия о добре - понятия торгашеские, лицемерные. Затем, неприятности и беды они обычно принимают без сопротивления, понимая их как неизбежное воздаяние за прошлые грехи; и видя чужую беду, они будут рассуждать так же, и едва ли попытаются помочь. Если же и попытаются, то, опять же, не из гуманизма, а из своего торгашеского расчёта. Буддизм и индуизм в своих основных формах, как серьёзные, тщательнейшим образом разработанные мировоззренческие системы, проверенные временем, более-менее увязывают все эти этические противоречия, объясняют их и учат, как их преодолеть. Но те суррогаты, о которых здесь идёт речь, в большинстве случаев представляют собой просто грубые поделки, винегрет из восточной философии, европейского язычества, христианства в самой примитивной его интерпретации и оккультизма ремесленнического уровня. Конечно же, такая чушь не способна повысить духовный, интеллектуальный и культурный уровень человека; а вот отбить у него способность руководствоваться в своих поступках здравым смыслом и превратить его в добродея-спекулянта может вполне, - что нередко и происходит.
Кроме того, такие системы успешно плодят тех, кто свои пороки и аморальные поступки объясняет кармическим предопределением. Ясно, что это позволяет им никогда не терзаться угрызениями совести, - т.е. даёт полную моральную (а вернее будет сказать - аморальную) свободу творить всё, что вздумается. И вот этот-то лакомый момент бредовых учений их приверженцы осознают очень быстро. Не все, конечно, начинают его активно использовать, - но многие. При этом одни искренне верят в свою предопределённость к совершению мерзостей, а другие просто предпочитают верить в это, так как такая вера очень удобна. Есть и такие, которые сознательно и цинично используют это как «отмазку», в сущности, только делая вид, что верят, а в душе надо всем этим посмеиваясь. Это практически откровенные шарлатаны разного масштаба, которые, подобно гашековскому Юрайде, неплохо устроились в смысле свободы действий.
Я не стремлюсь охаять огулом все неокульты восточного толка, так как уровень их сильно разнится, и среди них имеются достаточно здравые и интересные системы. Но в целом это - духовный ширпотреб, уровень которого ниже всякой критики. А если учесть тот факт, что некоторые из них и основываются-то с целью заморочить головы наивным искателям Истины, исключительно для того, чтобы мошенники-основатели могли всласть покомандовать и набить карманы, так картина получается и вовсе тревожная. И безжалостно изуродованное, топорно интерпретируемое учение о карме играет тут роль одного из действеннейших инструментов духовного выхолащивания людей.
Я не стану утверждать, что исчерпывающе осветил проблему воздействия идеи предопределения на человеческую психологию; напротив, я коснулся её только в самых общих чертах. Однако уже можно попытаться сделать некоторые выводы.
В общем очевидно, что эта идея оказывает на людей скорее негативное влияние, нежели чем благотворное. С какой стороны ни посмотри, она расшатывает психику и сообщает характеру не самые лучшие качества. Казалось бы, хорошо то, что она воспитывает в людях смирение, - но и тут имеется подвох: ведь смирение это имеет свой исток не в скромности и миролюбии, а в бессилии.
Как раз в этом и проблема. Человек - часть Природы, наделённая поразительными качествами ума и души; он - великое существо, способное на великие свершения. Он предназначен для таких свершений. А его убеждают, что он ничтожен и бессилен. И это вступает в конфликт с его глубинной сущностью, которая на уровне инстинкта знает своё великое предназначение. Такой глубокий и жестокий конфликт буквально сотрясает человеческую психику изнутри, закономерным следствием чего становятся начинающие происходить в ней болезненные изменения. Подчеркну: основа конфликта лежит в глубине, на подсознательном уровне, и уже потом он проявляется «на поверхности», на уровне осознанном, когда разум отдаёт себе отчёт в происходящем и в его причинах. Человек властен над своей жизнью. Конечно, он может добровольно покориться обстоятельствам или другим людям, - но это будет его волевой выбор, ответственность за который будет лежать на нём же. А к тому, чтобы быть марионеткой, от которой ничего не зависит, он не приспособлен по самой своей природе, по самой своей сущности, - и он никогда с этим не смирится. Правда, есть и такие, которые рады переложить ответственность за свои действия и за саму свою жизнь на других, потому что так легче существовать. Но это скорее отклонение, нежели чем норма, - тем более что в жизни большинства таких людей рано или поздно наступает момент осознания того, что так жить нельзя. Глубинная, настоящая сущность человека берёт верх над навязанными извне противоестественными поведенческими схемами.
Силы, которым подчиняется каждый из нас, это законы Природы. Подчиняться им естественно и нормально. Всемогущий же Бог, карма, - они представляют собою порождения человеческого ума, который несовершенен, который идёт по своему пути развития и, как всё несовершенное, несвободен от определённых изъянов и способен заблуждаться. Примеров подобных заблуждений имеется множество. Но заблуждения со временем изживают себя, переходя из области серьёзной веры в область примеров, нередко анекдотичных, человеческой неосведомлённости и торжества буйной фантазии над здравым смыслом. И можно с уверенностью утверждать, что идея предопределения однажды встанет в один ряд с теми тремя китами, на которых держится плоская Земля.

Предопределение

Пример предопределения и судьбы можно найти в истории царя Кира Великого (его будущее увидел во сне его дед Кир I ). В то же время идея предопределения сочеталась у греков и римлян с мыслью, что сознательная деятельность человека всё же может иметь значение. Так у Полибия в его «Всеобщей истории» постоянно подчёркивается роль судьбы, но разорвать круг всё же можно, особенно если у власти встанет выдающийся человек. Корнелий Тацит в одной из книг размышляет над проблемой «определяются ли дела человеческие роком и непреклонной необходимостью или случайностью», приводя различные мнения на этот счёт, одно из которых гласит, что богам нет ни малейшего дела до смертных, другое - что жизненные обстоятельства предуказаны роком, но не вследствие движения звёзд, а в силу оснований и взаимосвязи естественных причин. Но большинство смертных считает, что их будущее предопределено с рождения . Таким образом, для мировоззрения греков и римлян была характерна двойственность, а не полный провиденциализм .

Предопределение в христианстве

Предопределение - один из труднейших пунктов религиозной философии , связанный с вопросом о божественных свойствах, природе и происхождении зла и об отношении благодати к свободе (см. Религия , Свобода воли , Христианство , Этика).

Существа нравственно свободные могут сознательно предпочитать зло добру; и действительно, упорное и нераскаянное пребывание многих во зле есть несомненный факт. Но так как всё существующее, с точки зрения монотеистической религии, окончательным образом зависит от всемогущей воли всеведущего Божества, то, значит, упорство во зле и происходящая отсюда гибель этих существ есть произведение той же божественной воли, предопределяющей одних к добру и спасению, других - ко злу и гибели.

Для разрешения этих споров было точнее определено на нескольких поместных соборах православное учение, сущность которого сводится к следующему: Бог желает всем спастись, а потому абсолютного предопределения или предопределения к нравственному злу не существует; но истинное и окончательное спасение не может быть насильственным и внешним, а потому действие благости и премудрости Божией для спасения человека употребляет с этой целью все средства, за исключением тех, которыми упразднялась бы нравственная свобода ; следовательно, разумные существа, сознательно отвергающие всякую помощь благодати для своего спасения, не могут быть спасены и по всеведению Божию предопределены к исключению из царства Божия, или к погибели. Предопределение относится, следовательно, лишь к необходимым последствиям зла, а не к самому злу, которое есть лишь сопротивление свободной воли действию спасающей благодати.

Вопрос здесь решён, таким образом, догматически.

Предопределение в Библии

В честь этого понятия назван один из первых российских кораблей Гото Предестинация (1711).

См. также

Примечания

Литература

• Timothy George The Theology of the Reformers, Nashville, Tenn., 1988.
• Friehoff C. Die Pradestintionslehre bei Thomas von Aquino und Calvin. Freiburg, 1926,
• Farrelly J, Predestination, Grace, and Free Will, Westminster, 1964.
• И. Мананников «Предопределение», Католическая энциклопедия. Том 3, Издательство Францисканцев 2007 г.
• Алистер МакГрат, Богословская мысль реформации, Одесса, 1994.
• Божественного Аврелия Августина, епископа Гиппонского, о предопределении святых первая книга к Просперу и Иларию,М.: Путь, 2000.
• Кальвин Ж. «Наставления в христианской вере», СПб, 1997.

Ссылки

• Предвидение и предопределение Православная энциклопедия «Азбука веры»
• Предопределение и свобода воли в Исламе (калам) русский перевод Главы VIII из книги Wolfson H. A. The Philosophy of the Kalam . Harvard University Press, 1976. 810 p.

Учение о предопределении

Наиболее серьезное из заблуждений, в которое впал блаженный Августин в своем учении о благодати, заключается в его идее о предопределении. Это та самая мысль, за которую он наиболее часто подвергался нападкам, и единственная идея в его трудах, которая, будучи чрезвычайно неправильно понятой, произвела наиболее страшные последствия в неуравновешенных умах, не сдерживаемых православностью его учения в целом. Следует помнить, однако, что для большинства людей сегодня слово "предопределение" обычно понимается в его позднейшем кальвинистском смысле (см. ниже), и те, кто не изучал этот вопрос, бывают порой склонны обвинять Августина в этой чудовищной ереси. Нужно оговорить с самого начала, что блаженный Августин, несомненно, не учил о "предопределении" как его понимает сегодня большинство людей; что он действительно делал - как и во всех остальных аспектах своей доктрины о благодати - так это преподавал православное учение о предопределении в преувеличенном виде, легко поддающемся неправильному истолкованию.

Православное понятие о предопределении основано на учении Святого апостола Павла: "ихже бо предуведе, тех и предустави сообразных быти образу Сына Своего (…) а ихже предустави, тех и призва; а ихже призва, сих и оправда: а ихже оправда, сих и прослави" (Рим. 8, 29–30). Здесь апостол Павел говорит о тех, предузнанных и предопределенных Богом к вечной славе, разумеется, в полном контексте христианского учения, где предопределение предполагает также свободный выбор человеком спасения; здесь мы снова видим таинство синергии, соработничества Бога и человека. Святой Иоанн Златоуст пишет в своем толковании на это место (Омилия 15 на "Послание к Римлянам"): "Говорит же здесь (апостол) о предуведении для того, чтобы не все приписать званию… ведь если бы достаточно было одного звания, то почему не все спаслись? Потому он и говорит, что спасение званных совершено не одним призванием, но и предуведением, призвание же не было вынужденное и насильственное. Итак, все были призваны, но не все послушались". И епископ Феофан Затворник разъясняет еще дальше: "Касаясь свободных тварей, оно (Божие Предопределение) не стесняет их свободы и не делает их невольными исполнителями своих определений. Свободные действия Бог предвидит как свободные; видит все течение свободного лица и общий итог всех его деяний. И, видя то, определяет, как бы то было уже совершившимся… Не действия свободных лиц суть следствие предопределения, а само предопределение - следствие свободных дел" ("Толкование на Послание к Римлянам", гл. 1–8. М„1879, С.496).

Тем не менее, сверхлогизм Августина вынуждает его пытаться слишком пристально рассмотреть это таинство и "объяснить" его кажущиеся для логики трудными моменты. (Если некто находится, в числе "предуставленных", нужно ли ему бороться ради своего спасения? Если же он не из их числа, может ли он отказаться от борьбы?) Нам незачем следовать за ним в его рассуждениях - разве только для того, чтобы обратить внимание на то, что он сам чувствовал трудность своего положения и часто считал необходимым оправдываться и смягчать свое учение так, чтобы оно не было "неправильно понято". В своем трактате "О даре постоянства" он, в самом деле, подмечает: "И все же эту доктрину нельзя проповедовать прихожанам в таком виде, так как неученому большинству или людям тугодумным отчасти покажется, будто сама эта проповедь ее противоречива" (Гл. 57). Поистине, замечательное признание сложности основного христианского догмата! Сложность этого учения (которая, между прочим, часто ощущается западными обращенными в Православие, пока они не получат некоторый опыт действительной жизни по православной вере) существует только для тех, кто пытается "объяснить" его интеллектуально. Православного учения о соработании Бога и человека, о необходимости аскетической борьбы и о неизменном желании Бога, чтобы все могли спастись (1 Тим. 2, 4) достаточно, чтобы разрушить ненужные сложности, которые человеческая логика привносит в этот вопрос.

Интеллектуализированный взгляд Августина на предопределение, как он сам отметил, часто становился причиной ошибочных мнений относительно благодати и свободной воли в умах некоторых его слушателей. Эти мнения окончательно стали общеизвестными в течение нескольких лет после смерти Августина; и один из великих Отцов Галлии счел необходимым бороться с ними. Преподобный Викентий Лиринский, богослов из большого островного монастыря у южного побережья Галлии, который был известен своей верностью восточным учениям вообще и учению преп. Кассиана о благодати в частности, писал свой "Коммониторий" в 434 году в порядке борьбы с "чуждыми новшествами" различных ересей, нападавших тогда на Церковь. Среди этих новшеств он усмотрел мнение одной группы людей, которые "дерзали уверять в своем учении, что в их церкви, то есть в собственном маленьком приходе, находится великая, особая и вполне личная форма Божественной благодати; что она Божественно подаваема без какого-либо страдания, ревности или усилия с их стороны каждому, кто принадлежит к их группе, даже если они не просят, не ищут, не толкут. Так, поддерживаемые руками ангелов, то есть сохраняемые ангельским покровом, они никогда не могут "проткнуть о камень ногу свою" (Пс. 90), то есть, никогда не могут быть соблазнены" ("Коммониторий", гл. 26).

Есть и другой труд этого времени, содержащий подобную критику - "Возражения Викентия", - автором которого является, возможно, сам преп. Викентий Лиринский. Это собрание "логических выводов" из положений блаженного Августина, неприемлемых (выводов - ред.) для всякого православного христианина: "Бог - творец наших грехов", "покаяние тщетно для человека, предопределенного к погибели", "Бог создал большую часть рода человеческого для вечных мук" и т. д.

Если критика, содержащаяся в этих двух книгах, была направлена против самого блаженного Августина (которого св. Викентий не упоминает по имени в "Коммониторий"), то она, конечно, несправедлива. Блаженный Августин никогда не проповедывал такое учение о предопределении, которое прямо-таки подрывает значение аскетической борьбы; он даже, как мы уже видели, считает необходимым, выступить против "превозносящих благодать до такой степени, что отрицают свободу человеческой воли" (Письмо 214), и он, несомненно, был бы на стороне преп. Викентия против тех, кого сей последний критиковал. Критика преп. Викентия, в самом деле, обоснованна, когда она направлена (и правильно) против таких неумеренных последователей Августина, которые перетолковывали его учение в неправославном направлении и, пренебрегая всеми разъяснениями Августина, учили, что Божия благодать действенна и без человеческих усилий.

К сожалению, однако, есть один момент в учении Августина о благодати и, в частности, о предопределении, где он впадает в серьезное заблуждение, дающее пищу для тех "логических выводов", которые делают еретики из его учения. Согласно воззрениям Августина на благодать и свободу, апостольское утверждение, что Бог "всем человеком хощет спастися" (1 Тим. 2,4), не может быть истинным буквально; если Бог "предопределяет" лишь некоторым быть спасенными, значит Он "хощет" спастись только некоторым. Здесь снова человеческая логика оказывается неспособной понять таинство христианской веры. Однако Августин, верный своей логике, должен "разъяснить" место из Писания сообразно своему учению о благодати в целом; и поэтому он говорит: "Он "всем человеком хощет спастися", сказано так, что становится понятно, что подразумеваются все предопределенные (предуставленные - ц. - сл., прим ред.), ибо среди них есть люди всех родов ("Об Укорении и благодати," гл. 44). Таким образом, Августин действительно отрицает, что Бог желает всем людям спастись. Хуже того, логическое последование мысли завело его так далеко, что он даже учит (хотя лишь в некоторых местах) об "отрицательном" предопределении - к вечным мукам, - абсолютно чуждом Писанию. Он ясно говорит о "категории людей, которые предопределены к гибели" ("О человеческом совершенстве в праведности" - "De perfectione justitiae hominis", гл. 13), и еще: "Тем, кого Он предопределил к вечной смерти, Он так же есть праведнейший присудитель наказания" ("О душе и ее происхождении" - "De anima et ejus origine", гл. 16).

Но здесь мы опять должны остерегаться вычитывать у Августина позднейшие истолкования его слов, сделанные Кальвином. Августин в своем учении отнюдь не поддерживает мнение, будто Бог определяет кому-нибудь "делать зло"; в полном контексте его мысли становится ясно, что он так не считал, и он часто отрицал это характерное обвинение, иногда с явным гневом. Так, когда ему возражали, "что отступают от веры всегда по причине своего собственного падения, когда поддаются и изволяют на искушение, которое и служит причиной отступления от веры" (вопреки учению, будто Бог определяет человеку отступить от веры), Августин не находит нужным заметить ничего иного, кроме: "Кто отрицает это?" ("О даре постоянства", гл. 46). Несколько десятилетий спустя, ученик блаженного Августина Фульгентий Руспийский в объяснение этого взгляда заявляет: "Ни в каком ином смысле я не допускаю, чтобы было истолковано то место из блаженного Августина, в котором он утверждает, что есть некоторые лица, предопределенные к гибели, кроме как в отношении их наказания, а не их греха: не ко злу, которое они неправедно содевают, но к наказанию, которым они справедливо постраждут" ("К Мониму", 1,1). Августиново учение о "предопределении к вечной смерти" поэтому не утверждает, что Бог желает или определяет кому-либо отступить от веры или творить зло, или же быть осужденным во ад по Его воле, совершенно без свободного выбора человеком добра или зла; скорее, оно утверждает, что Бог желает осуждения тех, кто по своей свободной воле делает зло. Это, однако, не есть православное учение, и Августиново учение о предопределении, даже со всеми его оговорками, все-таки весьма может вводить в заблуждение.

Учение Августина было изложено намного раньше того, как Кассиан писал свои "Собеседования", и понятно, кого имел в виду последний, когда в своем тринадцатом "Собеседовании", дал ясный православный ответ на это заблуждение: "Как без святотатства мысленно можно подумать, что будто Тот, Кто не хочет погибели и одного из малых сих, желает спасения не всем вообще, а только избранным? Напротив, те, кои погибают, погибают вопреки воле Божией" (Соб. XIII, 7). Августин не способен был бы принять такое учение, потому что он ошибочно абсолютизировал благодать и не мог вообразить ничего, что может случиться вопреки воле Божией, в то время как в православном учении о синергии надлежащее место отводится таинству человеческой свободы, которая может в самом деле предпочесть не принять того, что Бог желает для нее и к чему ее постоянно призывает.

Учению о предопределении (не в Августиновском узком смысле, а в фаталистическом, как оно было преподано позднейшими еретиками) предстояло печальное будущее на Западе. Было, по меньшей мере, три главных вспышки его: в середине V-го века пресвитер Лукид учил об абсолютном предопределении как ко спасению, так и к осуждению, - Божия сила непреодолимо побуждает одних к добру, а других ко злу, хотя он раскаялся в этом учении после того, как был побежден святителем Фавстом, епископом Регийским, достойным учеником Лиринца и преп. Кассиана, и был осужден поместным Арльским собором около 475 года; в IX веке саксонский монах Готтсхалк начал полемику заново, утверждая два "абсолютно подобных" предопределения (одно ко спасению и другое к осуждению), отрицая как человеческую свободу, так и Божию волю спастись всем человекам, и вызвал этим яростные споры во Франкской Империи; а в новейшие времена Лютер, Цвингли и особенно Кальвин проповедовали наиболее крайнюю форму предопределения: что Бог создал некоторых людей как "сосуды гнева" для греха и вечных мук, и что спасение и осуждение даруются Богом единственно по Его произволению, безотносительно к делам человек. Хотя сам Августин никогда не учил ничему подобному - таким мрачным и весьма нехристианским доктринам, - тем не менее, первичные истоки их ясны и даже Кафолическая Энциклопедия 1911 года издания, старательно защищающая православность Августина, признает их: "Причина еретического предестинационизма должна быть установлена в неправильном понимании и истолковании взглядов св. Августина, относящихся к предвечному избранию и осуждению. Однако, только после его смерти эти ереси возникли в Западной Церкви, в то время, как Восточная Церковь была удивительным образом сохранена от этих сумасбродств" (т. XII, с. 376). Не может быть ничего яснее того, что Восток был сохранен от этих ересей учением преп. Кассиана и Восточных Отцов, которые православно учили о благодати и свободе и не оставляли места для "неправильного истолкования" учения.

Преувеличения блаженного Августина в его учении о благодати были, тем не менее, довольно серьезными и имели плачевные последствия. Не будем, однако, преувеличивать сами и выискивать его вину в тех крайних взглядах, которые явные еретики, равно как и его враги, приписывают ему. Не должны мы также возлагать на него всю вину за возникновение этих ересей: такой взгляд недооценивает действительный ход развития истории мысли. Даже величайший мыслитель не имеет влияния в интеллектуальном вакууме; причины, по которым предестинационизм вспыхивал в разные времена на Западе (но не на Востоке), были следствием, прежде всего, не учения Августина, которое было лишь предлогом и мнимым оправданием, но, скорее, чрезмерно логического мышления, которое всегда было свойственно народам Запада. В случае с Августином, остававшимся в главном православным мыслителем, это привело лишь к преувеличениям, тогда как в случае, например, с Кальвином, далеким от Православия и мыслью, и чувством, это произвело отвратительную ересь. Если бы Августин проповедовал свое учение на Востоке и по-гречески, то ныне не было бы ереси предестинационизма или, по крайней мере, ее последствия распространились бы не столь широко, как на Западе; нерационалистический характер восточного склада ума не вывел бы некоторых следствий из преувеличений Августина, и, главное, обратил бы на них меньше внимания, чем Запад, видя в нем того, кого Православная Церковь и сегодня продолжает в нем видеть: почитаемого Отца Церкви, не без ошибок, которому, конечно, принадлежит место за величайшими из Отцов Востока и Запада.

Но, чтобы понять более ясно, теперь, когда мы уже рассмотрели в некоторых подробностях природу его наиболее спорного учения, обратимся к суждениям святых Отцов Востока и Запада о блаженном Августине.